— Не волнуйтесь. Он меня видел, и голова его осталась при нём.

— Но он не видел вас вот такой… И Ацер… Если увидит… А он помолвлен. Его невеста из рода Функов. Сегодня за столом она будет сидеть по правую руку от фрау Хедвиг — тётушки барона.

Настя достала из кармана своего военного френча коробочку и вынула из неё серьги и два золотых перстня: один с маленьким, другой — с крупным бриллиантом, — папин и мамин подарки. Перстень с маленьким бриллиантом протянула фрау Мозель:

— Вам презент.

— Мне? Такой дорогой?..

— Носите на здоровье. Мне очень приятно сделать вам подарок.

Фрау Мозель взяла перстень, и сердце её окончательно растаяло.

За несколько минут до ужина к Кейде зашёл генерал. Не сразу узнал её, стоял у двери с видом растерянным, потрясённым.

— Вы?

Пауза длилась несколько секунд.

— Как вы переменились, мадемуазель! Такой была баронесса Минна… в молодости. Меня всегда поражала энергия красоты. Тысяча тонн тротила! Ну, повернитесь же… так, ещё повернитесь. Майн Готт! Вас нельзя никому показывать. За показ надо деньги брать.

Генерал робко, как будто и сам опасаясь потерять голову, подошёл к ней и спросил:

— Где ваш крест?

Кейда показала на кресло, где висел её френч.

— Вот он, вы его сами мне привинтили.

— Помните: крестом вас наградил Гитлер, Я позвонил ему и рассказал о вашем подвиге. Просил для вас награду. Фюрер сказал: «Она спасла моего друга, награждаю её Рыцарским крестом». Да, так сказал фюрер, — продолжал барон, прилаживая орден к жакету. — Носите его всегда, у него такой статус.

— Для меня нет выше чести, чем награда фюрера.

Они вышли в коридор и оттуда на лестницу, ведущую в парадный Рыцарский зал, где Функи вот уже пять с лишним столетий собирались на завтрак, обед и ужин.

Генерал умышленно, хотя и вопреки правилам, опоздал к ужину на пять минут и вошёл вместе с Кейдой, когда за столом все были в сборе. Появление Кейды произвело эффект упавшего с луны предмета. Тетушка Хедвиг, девяностолетняя старушка, широко раскрыла золотозубый рот, две девочки рядом с ней, Ханна и Лизетта, чуть привстали из–за стола от изумления, а сидевший поодаль от них племянник генерала барон Ацер выпучил светло–коричневые глаза, словно проглотил тарелку.

— Хайль Гитлер! — крикнула Кейда, выбросив вперёд руку. Старушка вздрогнула, икнула, а девочки пригнулись. Ацер же, невнятно пробормотав «хайль», дёрнул было рукой, но не завершил жест, а уставился на генерала. А Кейда, видя его замешательство и отдавая дань его полковничьему мундиру, шагнула ближе, и теперь уже обращаясь к нему одному, крикнула ещё сильнее:

— Хайль Гитлер!

Барон привстал, и хотя не очень проворно, но всё–таки ответил:

— Хайль!

Генерал взял Кейду за руку, подвёл к стулу с высокой резной спинкой и усадил справа от себя. Подали холодное мясо с помидорами и огурцами. Кейда была сосредоточена, смотрела только в тарелку, но краем глаза замечала всё более распалявшийся интерес к своей персоне.

Генерал, положив руку на плечо девушки, сказал:

— Кейда Функ, моя племянница.

Сказав это, он обвел всех взглядом и продолжая:

— Вам написали, она погибла. Неправда! Она жива. И вот перед вами.

Барон сделал паузу, но не погасил напряжения, а ещё больше усилил его.

— Я встретил её на фронте. В жестокой схватке с русскими она спасла мне жизнь, и за этот подвиг фюрер наградил её высшим орденом Германии — Рыцарским крестом. В нашем роду только один человек был удостоен этой чести — мой прадед рыцарь Гюстав Функ.