- Уже за полночь, лорд Перрин, - ответил Джейм.

Перрин хмыкнул в ответ. Округу освещали далёкие вспышки молний. Он решил пройтись, и парни последовали за ним.

- Я обойдусь без охраны, - сказал он им. - Присмотрите за шатром. Леди Фэйли по-прежнему спит.

Его шатёр был почти на самом краю лагеря. Ему это нравилось. Соседство с холмом давало ему чувство некоторого уединения. Он прошёл мимо Гаула, который, несмотря на поздний час, точил своё копьё у поваленного ствола. Рослый Каменный Пёс поднялся и пошёл следом, Перрин не стал его прогонять. Гаул считал, что в последнее время он недостаточно тщательно исполняет взятые на себя обязанности присматривать за Перрином, и поэтому удвоил усилия. Сам Перрин полагал, что это всего лишь предлог, чтобы держаться подальше от собственной палатки и пары обосновавшихся в ней женщин-гай'шан.

Гаул держался в отдалении, и Перрин был этому только рад. Так и должны чувствовать себя предводители? Ничего удивительного, что столько государств ведут постоянные войны - у их вождей вечно нет времени пораскинуть мозгами, вот они и нападают на другие страны, чтобы люди перестали им докучать.

Недалеко от лагеря, в роще деревьев, он набрёл на небольшую поленницу. Его временный слуга Дентон, взятый до возвращения Ламгвина, нахмурился, когда Перрин стал расспрашивать об этом месте. Бывший мелкий лорд из Кайриэна, Дентон отказался возвращаться домой. Он решил, что он - слуга, и никому не удалось его переубедить.

Возле поленницы лежал топор. Это было не то смертоносное оружие с лезвием в виде полумесяца, которое Перрин когда-то брал в бой, а крепкий топор лесоруба с лезвием из отличной стали и отполированной потными руками работяг рукояткой. Перрин засучил рукава, поплевал на руки и взял топор. Здорово было ощутить в них гладкое топорище. Он поднял топор на плечо, установил первое полено, отступил и ударил.

Удар пришёлся точно, в ночном воздухе во все стороны брызнули щепки. Чурбак раскололся надвое. Следом он расколол одну из половинок ещё раз. Гаул сел под деревом и снова принялся точить копьё. Скрежет металла о металл накладывался на глухие удары топора по дереву.

Как это здорово. Отчего так выходит, что его мозг намного лучше работает, когда он чем-нибудь занят? Лойал часто упоминал о том, чтобы сесть и подумать. Таким способом к Перрину не пришло бы ни одной дельной мысли.

Он чисто расколол следующее полено. Так верна ли его мысль? Не может ли его собственная природа, а вовсе не волчья, быть повинна в том, как он себя вёл? Раньше в Двуречье он ничего подобного не вытворял.

Очередное полено. «У меня всегда хорошо выходило сосредоточиться». Частично это то, что произвело впечатление на мастера Лухана. Дайте поручение Перрину, и тот не успокоится, пока его не выполнит.

Он расколол обе половинки этого полена.

Возможно, изменения в нём были результатом встречи с внешним миром. Он во многом винит волков и предъявляет к Прыгуну неестественные требования. Волки вовсе не простые и не глупые создания, но им нет дела до человеческих забот. Прыгуну очень сложно учить его так, чтобы Перрин мог понять.

И разве Прыгун ему что-нибудь должен? Прыгун умер в ту роковую ночь, давным-давно. В ночь, когда Перрин впервые убил человека, в ночь, когда он впервые потерял в бою контроль над собой. Прыгун ничего Перрину не должен, но он уже несколько раз его спасал. На самом деле, Перрин понял, что именно вмешательство Прыгуна помогло ему не потерять свою личность и не превратиться в волка.

Он ударил по полену. Пришедшийся вскользь удар отбросил чурбачок в сторону. Он поставил его обратно и повторил. Тихий скрежет точильного камня Гаула его успокаивал. Он расколол и это полено.

Перрин и в самом деле всегда слишком погружался в выбранное дело. Это верно.

Но в то же время, если человек хочет чего-то достичь, он должен работать над задачей до тех пор, пока она не будет выполнена.