— Вот что я тебе скажу, — начал Ливерани, заказав обоим мороженое. — Бонн, вообще человек чудаковатый, принял меня без особых церемоний. Напротив. Едва я рассказал ему, кто ты такой, на лице его изобразился нескрываемый интерес. Он примет тебя сегодня в восемнадцать часов в своем кабинете на улице Мура Леонине.

— Джорджо, не знаю, как…

— Да ладно тебе, я ничего такого не сделал. Боже правый, я так рад, что мы с тобой повстречались! Мне бы очень хотелось, чтобы ты остался. Ты и представить себе не можешь, как я скучал по прежним временам, по нашей жизни в Париже. Дашь мне знать, как все прошло с падре Бонн?

— Не сомневайся, — сказал Филипп, — завтра вечером я в любом случае приду к тебе на ужин и все расскажу.

Кабинет падре Бонн был весьма прост и аскетичен, стены скрывали шкафы, доверху набитые книгами, рукописями и вырезками из научных журналов. Позади письменного стола, в единственном свободном от шкафов месте висели портреты Галилео Галилея и Бонавентуры Кавальери.

Как ни странно, рабочий стол был пуст, и только справа высилась стопка аккуратно сложенных по размеру книг: снизу — самая большая, наверху — самая маленькая. Перед священником покоилась папка из марокканской кожи, на которой вместо ножа для разрезания бумаг лежал стилет семнадцатого века, очень тонкой работы, блестящий и острый, словно предназначенный совсем для иного употребления. Слева находились счетная машинка, новейшее техническое достижение, и логарифмическая линейка.

— Если бы я верил в телепатию, — заметил падре, предложив гостю сесть, — то сказал бы, что ждал вашего прихода, хотя и не имею удовольствия быть с вами знакомым.

— Вот как? — удивился Филипп. — Я рад, потому что вы — единственный человек, который может мне помочь.

— Охотно это сделаю, — пообещал падре Бонн. — Пожалуйста, скажите, чем могу быть полезен.

— Как вам, должно быть, известно, мой отец, антрополог Десмонд Гаррет, бесследно исчез в южной части пустыни Сахара примерно десять лет назад. Не так давно со мной связался офицер Иностранного легиона и передал мне книгу, которая, возможно, содержит шифрованное послание от моего отца. В прошлом мне уже случалось безуспешно следовать за знаками, якобы ведущими меня к нему, но теперь я убежден, что стою на верном пути. Итак, я пустился по его следам, дабы шаг за шагом повторить тот маршрут, что он проделал десять лет назад, прежде чем пропал окончательно.

В ходе поисков я выяснил, что здесь, в Риме, у него было одно очень важное знакомство — с директором Библиотеки Ватикана по имени Джузеппе Антонелли, иезуитом. Я обращался в Конгрегацию, пытаясь узнать что-нибудь об этом священнике, но мне был дан весьма уклончивый ответ. Поскольку вы — его преемник в качестве управляющего библиотекой, я надеюсь получить от вас какую-либо информацию об этом человеке и о том, где он может сейчас находиться. Речь идет о деле жизненной важности.

Падре Бони развел руками:

— Падре Антонелли покинул свой пост год назад по причине слабого здоровья, и мне не довелось встречаться с ним лично. — Филипп в отчаянии опустил голову, но его собеседник тут же продолжил, будто боялся, что человек, сидящий перед ним, утратит интерес к разговору. — Однако, — поднял он вверх указательный палец, — это не значит, что я не могу вам помочь. У меня тоже недавно возникла насущная необходимость встретиться с падре Антонелли по некоторым вопросам, касающимся фондов библиотеки, по поводу которых я должен отчитываться. Я собираюсь сегодня вечером позвонить в Конгрегацию его ордена и договориться о встрече. Если она состоится, я могу попросить падре Антонелли принять и вас.