И в этом месте вне времени и пространства ему почудилось, будто он видит в середине долины, под серебряными струями дождя, фигуру своей жены — она шла к нему, не касаясь земли, в легких одеждах, облегающих тело, словно богиня, высеченная из камня Фидием.

Вот уже много лет, с тех пор как покинул мир, он привык жить во сне, вызывать призраков силой воображения, смотреть, как они возникают из ничего, словно цветы в пустыне после грозы. Его задумчивость была нарушена шумом, напоминающим трение вращающихся жерновов. Звук доносился из-за спины.

Он обернулся и с изумлением увидел, что штукатурка, на которой было изображено распятие, трескалась и отваливалась сверху и по бокам, а потом целый сектор стены начал клониться внутрь, словно висячий мост, открывая проход в темное жерло горы.

Десмонд Гаррет поднял свой фонарь и осветил галерею в стене, а под ней что-то вроде глубокого рва. Чтобы преодолеть его, нужно было пройти по телу распятого.

Плита, на которой он был изображен, протянулась теперь, словно мост над пучиной.

«Подобные препятствия не остановят меня», — подумал Гаррет, решив, что они были придуманы для тех, кто в древние времена не считал религию предрассудком. Но он помнил, как остался пленником в Алеппо, в крипте под мечетью, и прежде чем двинуться дальше, поставил два больших камня между основанием расписанной фресками плиты и проемом, чтобы дверь никоим образом не закрылась за его спиной, потом повязал вокруг пояса веревку и взял кирку. После этого он продолжил свой путь, высоко поднятым фонарем освещая себе дорогу.

Он прошел по телу и лицу святого изображения, едва удержавшись на краю плиты, нависавшей над пропастью, и оказался у входа в галерею, под небольшим наклоном идущую вниз. Гаррет медленно двинулся по ней дальше, стараясь осветить все до мельчайших подробностей на потолке, стенах и впереди. В какой-то момент слева он заметил несколько ниш с высеченными на камне изображениями набатейских божеств в римском стиле.

Запах жженого керосина, исходивший от фонаря, становился в неподвижном воздухе все более тяжелым, Гаррет начал задыхаться. За поворотом галереи показалось внушительных размеров строение очень странного вида — подобных он в жизни не видел.

В центре зала, выдолбленного в скале, высилась конструкция кубической формы высотой до потолка, круглый вход в которую был закрыт камнем, похожим на жернов, углубленным в самую толщу фронтальной стены. Больше не было ни ниш, ни других коридоров, ведущих прочь из центрального зала, — только голые, шероховатые стены из прочного камня. Он внимательно изучил систему, при помощи которой закрывался вход, и вспомнил слова Евангелия: «…и положил Его во гробе, который был высечен в скале; и привалил камень к двери гроба». Такой он всегда представлял себе гробницу Христа.

Он подошел ближе и понял, что камень, закрывавший вход, не слишком велик, а угол наклона не слишком крут. Он ломом ткнул камень и, подобрав с пола несколько обломков породы, положил их в проем, блокируя дверь, чтобы она не вернулась в исходное положение под действием собственного веса.

После этого Гаррет вошел внутрь и оказался в комнате с боковой стеной метра в четыре, в центре которой стоял набатейский саркофаг в египетском стиле из раскрашенного дерева. Фигуры, изображенные на нем, представляли собой картины полевых работ: одни крестьяне толкали плуг, другие сеяли. Третьи сжимали в руках кривые серпы, намереваясь жать пшеницу и вязать ее в снопы. С другой стороны виднелись пастушеские сцены-стада на пастбище, стрижка овец и женщины, ткавшие материи и ковры на своих станках.

Он вскрыл крышку острием кинжала и высоко поднял фонарь, чтобы осветить внутренность.