И вдруг ему послышался глухой, но довольно отчетливый звук, некий стук, идущий из ямы, и он зажег фонарь, чтобы осмотреть ее дно. Действительно, ритмичный звук шел именно из провала в камне. Он достал веревку, привязал ее к высохшему стволу акации, нависшему над провалом, и осторожно спустился на дно. Звук усилился, но Филипп не мог понять, чем он вызван. Время от времени он прерывался на несколько минут, а потом раздавался снова.

Решив выяснить, в чем дело, Филипп заглянул в отверстие и, дождавшись тишины, прокричал на арабском:

— Кто там?

Десмонд Гаррет замер, опустив руку, сжимавшую кирку, и напряг слух: возможно ли?

— Кто там? — вновь прозвучал знакомый голос.

— Филипп? — проговорил он вне себя от удивления и заорал изо всех сил: — Филипп, Филипп!

— Папа! — Голос, проникавший сквозь толщу земли, был глухим и искаженным, но узнаваемым.

Десмонд Гаррет закричал, пытаясь произносить слова внятно, чтобы наверняка быть услышанным:

— Филипп, это я, твой отец! Я закрыт в подземелье, которое заполняет песок. Тебе видно, что здесь происходит?

— Подожди! — Филипп медленно спустился в провал, нашел надежную точку опоры и зажег фонарь. Яма, в которой он находился, представляла собой естественную воронку, отчасти усовершенствованную человеком так, чтобы по гладкой поверхности ползла огромная масса песка. В отверстии, через которое сочился песок, оставалось пространство сантиметров в пятьдесят, оттуда проник отблеск костра, привлекший его внимание во мраке ночи, и раздавался голос отца.

— Песок поступает из большого резервуара! — закричал Филипп. — Я не в силах измерить его глубину, но я мог бы спуститься при помощи веревки через отверстие, откуда он течет.

— Какая длина у твоей веревки? — спросил отец.

— Около пятнадцати метров.

— Этого недостаточно. Один только коридор, ведущий в камеру, где я нахожусь, имеет в длину восемь метров.

— Я все-таки попытаюсь спуститься!

— Не делай этого, ради всего святого! Ты утонешь в песке.

— А как ты туда попал?

— Через долину Петры. Через большую гробницу в скале с коринфским портиком.

— Я смогу добраться до тебя оттуда?

— Нет, не получится. Придется одолеть целую реку песка, да потом ты и не сможешь двигаться: галерея заполнена на две трети!

— Проклятие! — воскликнул Филипп. — Должен же быть какой-то выход. Что у тебя есть с собой?

— Кирка, стальной лом и веревка. В моем положении все это бесполезно.

— А вот и нет, — возразил Филипп. — Послушай, мне пришла в голову одна мысль. Какая длина у твоей веревки?

— Примерно десять метров.

— Тогда привяжи к ней что-нибудь тяжелое. Например, лом. Кажется, я нашел способ спуститься.

— Будь осторожен! Если ты упадешь в песок, мы оба погибли.

— Не волнуйся, — ответил Филипп, — мы справимся.

Мысль вызволить отца из ловушки, в которую тот попался, как мышь в мышеловку, весьма взволновала его. Это будет реванш за все те загадки, которые ему пришлось разгадывать, за все испытания, выпавшие на его долю в поисках отца.

Он поднялся к жерлу провала, где привязал веревку к акации. Как он и думал, ствол ее оказался длиннее, чем ширина отверстия в основании ямы. Он выбрался наружу, к своей лошади, достал топор и начал рубить корни дерева. Филипп знал, что древесина акации — одна из самых прочных, но и представить себе не мог, насколько она прочна. Казалось, он рубит камень.

Он трудился изо всех сил, понимая, что жизнь отца зависит от нескольких минут промедления.