— Не бегут, так побегут! — Это, разумеется, Никола.

— Как увидят, что их распрекрасные фронтерцы смылись, так и дерзнут, — согласился Одуэн.

— Они уже должны иметь известие про ретираду неверных союзников, — вмешался вызванный к королю Штефан Игельберг, — отряд, вверенный моему племяннику, вновь пошел вперед.

— Эмраз — ничтожество, — не к месту напомнил Этьен Ландей, — он не воин, не рыцарь, даже не нобиль. Чувство чести ему чуждо.

— Не усложняй, — засмеялся кто-то из Крэсси, — зачем столько слов? Кошкин сын и есть кошкин сын...

— А поэт есть поэт, — нежным голосом добавил Одуэн, — ему неприятно говорить о кошачьих лапах.

— Как бы мы его ни называли, — тихо проговорил Ювер, — но Тартю стоит на месте, и с ним надо что-то делать, пока Луи морочит фронтерцев.

— Он не морочит их, нет, — Штефан Игельберг для убедительности покачал большой головой, — граф Трюэль завлекал их грабить обоз из Гартажа. Деньги у Тартю они уже получили, теперь фронтерские свиньи уйдут по Гаэльзской дороге, о них мы можем забывать навсегда. Но я бы не стал сейчас воевать, наши силы есть равные примерно, но у нас погибали почти все лучники и плохо с пехотой. Начинать конную атаку есть рискованно. Мое скромное мнение — нам следует возвращаться в укрепленный лагерь. Пусть наш противник берет инициативу и пытается нападать. Мы быстро сворачиваем ему глупый голова.

— Что скажешь, Сандер? — подался вперед Одуэн. — Противно, конечно, но Штефан прав. Лезть вперед глупо, а Эмраз никуда не денется. Чем дольше простоит, тем больше струсит. Мы его всяко расколотим, но зачем людей класть?! Выведем из боя Хайнца и отойдем в лагерь...

— Нам спешить некуда, — подтвердил Герар, — чай, не у Мелового.

Мелового... Рауль! Рогге с Жоффруа... Вот оно! Сандер сжал кулаки. В такую передрягу ты, мой дорогой, еще не попадал. Разве что вызвав на дуэль Мулана, но тогда ты понимал, что идешь на смерть, а сейчас просто попался... Глупо, на ровном месте. Наверное, это семейное.

Король спокойно повернулся к своим друзьям. Они ничего не понимают. Разве что Юверу не дает покоя поведение Пьера. У тебя только один выход, Сандер Тагэре. Только один...

— Ювер, — медленно произнес Александр, — ты не понимаешь, почему Эмраз не удирает, но, может быть, ты поймешь, почему с нами навязался его отчим?

Точеное лицо, так не похожее на расплывшуюся физиономию старика Обена, не дрогнуло. Виконт Тар ответил все так же тихо и рассудительно:

— Ты полагаешь, Рогге решил проделать с нами то же, что с Раулем? Тогда нам нельзя возвращаться в лагерь.

— Предательство?! — схватился за меч Одуэн. Ландей непонимающе обвел друзей бездонными очами. Никола Лагар выругался, кузены Крэсси нахмурились, став еще более похожими друг на друга, на скулах Эжена Трюэля заходили желваки...

— Предательство, — подтвердил король. — Не знаю, что они собирались делать раньше, но после ухода фронтерцев Рогге ждет, что мы отступим.

— Нас одна тысяча и отдельно еще пять сотен против двух тысяч предателя и еще четырех тысяч открытых врагов, — заметил господин Игельберг, — и у нас нет хорошей позиции. Это неприятная и серьезная ситуация. Это даже хуже, чем в наш первый совместный бой.

— Вы хотите уйти? — быстро переспросил Александр наемника. Он бы не осудил его, постарался бы не осудить...

— Я есть барон Арции и оставаюсь с моим сюзереном, — Штефан, как всегда, подробно объяснял причину своего решения, хотя его племянник был сейчас далеко, а как бы кстати пришлись его пять сотен.