Рогге глянул в сторону Тартю, выругался и подозвал капитана своей личной дружины, оставаться без Робера было неуютно, но другого выхода не было.

— Капитан Фэрон! Смотрите, вот там внизу...

— Король?

— Да, убитый король.

— Возможно, он лишь ранен.

— Он МЕРТВ, Робер. Привезете мне тело, и можете считать себя нобилем. Но осторожней с конем, лучше его пристрелить. Садан никогда не любил чужаков, а сейчас наверняка озверел.

Робер кивнул. Единокровный брат Селестина верой и правдой служил дому Рогге в надежде, что родичи оценят его услуги, — и вот, наконец! Фэрон давно научился понимать своего сюзерена. Все было очень просто: если Александр Тагэре жив, его нужно добить, но поклясться, что короля нашли уже мертвым. Робер предпочел бы исполнить приказ в одиночку, но увы... Догнать атэвского жеребца было делом нелегким. Проще всего прижать его к оврагу и пристрелить, а для этого нужны загонщики. Фэрон взял с собой три десятка всадников из личной охраны брата, не принимавших участия в схватке. Их лошади застоялись и рвались вперед, а Садан, как бы ни был хорош, не мог не устать.

2895 год от В.И.

10-й день месяца Собаки

АРЦИЯ. МУНТ

Граф Антуан Бэррот подъехал к особняку сына в прекрасном расположении духа. Лучшего и быть не могло, труды многих лет начинают приносить плоды. Все, даже то, что почиталось неудачами, теперь пойдет на пользу Бэрротам, чье происхождение от Филиппа Третьего, хоть и по женской линии, не вызывает сомнений. Еще год или два — и он увидит корону Арроев на красивой, хоть и пустой башке старшего сына.

— Где виконт? — Граф не спеша слез со спокойной, красивой лошади. В полосу везения нужно быть особенно осторожным, сломанная нога ему сейчас не нужна.

— Сигнор Артур у сигноры Дариоло.

— Доложи. — Антуан любил церемонии; кроме того, полезно заранее приучить остолопа к тому, что каждый его шаг расписан на неделю вперед. Все-таки удачно вышло, что его дурак женился на дочке мирийского герцога и сестре любимчика, будем надеяться, уже покойного горбуна. И дело не в черных очах и высокой груди мирийки, при виде которой бес толкнет под ребро кого угодно, — дело в крови. Кэрна — не безродные Вилльо, а дружба Рафаэля с Александром, которого будут усиленно оплакивать, тоже пойдет в дело. Сейчас главное — убрать Артура с Даро из столицы до того, как заявится Тартю. Пусть себе правит год или два, кошачье отродье, жрущее из рук ифранцев, скоро он встанет поперек горла всем, и тогда придет черед Бэрротов.

Север поднимется против узурпатора, а в Мунте бланкиссима примет свои меры. Хорошо бы вывезти из Мунта дочку горбуна, сына не стоит, он хоть и бастард, но — Тагэре. Те же Мальвани могут сделать ставку на Шарло, а это не дело, зато Катрин можно выдать замуж за Жана. Ну и что, что жених старше невесты на двадцать лет, кто при заключении династических браков на это смотрит? Да, маленького Шарло «спасти» не удастся, а все остальное устроит Пьер, на него можно рассчитывать, никакого воображения у человека. Первое, за что он возьмется, возложив на свою унылую башку корону, — это поборы да убийства — тайные и явные. Дети дома Тагэре, законные они или нет, ему не нужны...

Проклятый! Да не успеет пройти зима, как можно будет во всю глотку орать, что кровь детей взывает к отмщению. Лось и северные нобили — люди простодушные, а он им скажет... О, он скажет, что никогда не любил кровопролития и старался быть вне политики, но чаша терпения переполнилась даже у него. Он не может видеть на троне Волингов кровавого ублюдка (такое заявление должно понравиться)!

Бэрроты поднимут знамя с нарциссами Тагэре, сказав, что никогда ни о чем подобном и не помышляли, но кровь Анны Ларрэнской, кровь Арроев стучит в их сердца.