Желтые ирисы по-прежнему кивали головками, но милая, мирная речка превратилась в застывший обсидиановый поток, охваченный пламенем. Синий огонь и черный камень. Первый раз я поставила такой Барьер в... Где же это было? Тогда я спасала каких-то влюбленных, все получилось случайно, но я запомнила.

Я могла пройти сквозь зажженный мной костер. Я могла, наши враги — нет. Злоба старит, бессилие убивает, всадница на олене стремительно обретала сходство с тем пугалом, которое малюют во всех мирах, называя Смертью, хотя истинная Смерть — отнюдь не старуха с косой верхом на понуром четвероногом скелете.

Как же мне хотелось свернуть голову этим мерзким тварям, но мое время еще не пришло. Сейчас я должна защитить своего рыцаря. Ох, не случайно пересеклись наши пути! Я не знала, какими нас видят враги, это дело воображения, но немного вранья не помешает. Силу не скрыть, но пусть с того берега главной опасностью кажусь не я, а мой товарищ.

Я посмотрела на напряженную стройную фигурку у пылающей воды. Мальчик не видел, не мог видеть ту бучу, которую я подняла, защищая его. Для него река оставалась просто рекой. Мой найденыш проводил глазами исчезнувшую в лиловой чаще наездницу и повернулся ко мне. Его лицо было бледным и очень серьезным.

— Кошка, нам пора возвращаться. Мы нужны дома.

Он решил вернуться, и я не стала его удерживать, тем более он был прав. Его раны заживают хорошо, а душа... Он выдержит, он все выдержит, в этом я теперь не сомневалась.

2895 год от В.И.

20-й день месяца Собаки

ГРАЗСКИЕ БОЛОТА

Что-то мягкое и пушистое коснулось щеки, и Александр проснулся. А он и не думал, что спит, ему казалось, что он умирает. На всякий случай — а вдруг он в плену? — король не стал открывать глаз. Сквозь ресницы он видел свет — значит, на улице день. Ноздри щекотал горьковатый запах вянущей травы, под ухом что-то умиротворяюще урчало. Кошка! Вряд ли, окажись он в руках Тартю, его бы оставили в тишине, которую нарушает лишь кошачье мурлыканье. Выходит, он у друзей? Но где и с кем?

Последнее, что он помнил, был воин в желтом и резкая боль, взорвавшаяся снопом белых, нестерпимо сияющих искр. Тогда он был в доспехах и верхом, а рядом дрался прорвавшийся к нему Рито. Он и вытащил его из самой гущи проигранного (в этом Александр не сомневался) боя, снял изломанные доспехи, перевязал, спрятал в каком-то укромном уголке. Рафаэль, больше некому! Но где он и где они оба?

Последний из Тагэре попробовал пошевелиться. Нога, к которой были привязаны какие-то палки, не действовала. Похоже, опять сломана. Тело пронзила мучительная, ноющая боль, но Александр был воином и знал, что в этом как раз нет ничего страшного. Ушибы и две раны, не считая ноги. Не смертельно. Он быстро открыл глаза. Над ним нависал низкий потемневший потолок из кое-как обработанных бревен, между которыми белел высохший мох. В распахнутое оконце, на котором стоял глиняный кувшин с ветками рябины, лился яркий солнечный свет.

Мягкий удар вызвал новый приступ боли, но, поняв его причину, Сандер рассмеялся. Кошке надоело лежать на подушке, она перепрыгнула человеку на грудь и подползла к самому лицу, сосредоточенно обнюхивая нового знакомца. Кошка (он сразу понял, что это кошка, а не кот) была маленькая, короткошерстная, с неожиданно роскошными усищами. Наверное, она все время была с ним, оттого ему и снились кошки. Кошки и что-то еще, очень хорошее... Правда, потом что-то произошло, но он забыл.

Король нерешительно тронул зверушку, ты ответила дружелюбным урчанием, загадочно глянула человеку в глаза и спрыгнула с кровати. Александр остался один, но ненадолго. Кошка вернулась, и с ней вошла молодая светловолосая женщина в платье из грубого холста.