Зря. Послышалась очередь. Бегущий в отчаянии взмахнул руками и остановился. В течение одного долгого мгновения он стоял, после чего начал медленно опускаться на пол, в густой туман.

Другой солдат упал на колени, маска косо висела у него на лице. По подбородку потекла тонкая кровавая полоска — там, где он прокусил губу в последней отчаянной попытке не вдыхать смертельные пары. Медленно, но неизбежно его колени начали опускаться к полу. Фон Доденбург пораженно, как будто загипнотизированный, наблюдал его кашель, скручивающий судорогами тело, и слезы, текущие по щекам. Наступала его очередь. Куно чувствовал, как подгибаются колени. Он чувствовал себя слабым, как ребенок. Оберштурмфюрер схватился за горло и попытался остановить газ, проникающий в легкие. Его поглощала красная тьма. Вокруг него все медленно опускались на пол. Как при замедленной съемке, автомат выскользнул из пальцев Шварца и загремел, ударившись об пол. Безумные глаза унтерштурмфюрера, сверкающие над маской, закатились. Колени начали подгибаться. Он медленно начал оседать в туман.

Внезапно голос, который они все так хорошо помнили, голос с прусским проносом, пробился через багровую мглу, в которую вот-вот был готов погрузиться фон Доденбург. Он доносился издалека, но его нельзя было спутать ни с каким другим. Это был голос Стервятника. Голос гауптштурмфюрера Гейера. Его невысокая фигурка с головой, обмотанной окровавленным бинтом, пробежала мимо умирающего фон Доденбурга. В противогазе с запотевшими стеклами Гейер выглядел как какое-то ирреальное чудовище. Бросив свой хлыст, Гейер схватил огнемет, верхушка которого торчала над серо-белым туманом удушающего газа. Затем он с яростью сорвал с себя то, что осталось от его порванного кителя, и швырнул это на пол. Умирающие бойцы второй роты вдруг ощутили волну прохладного, чистого воздуха, которая пошла откуда-то в тот момент, когда между ними в неудержимом порыве пробежали одетые в противогазы немецкие парашютисты и эсэсовцы. Стервятник поднял вверх огнемет и махнул рукой, делая знак атаковать.

В то время как солдаты, лежавшие на полу, судорожно глотали свежий воздух, Стервятник завернул за угол. За ним следовали все те, кто сумел уцелеть после артиллерийского обстрела форта Эбен-Эмаэль. Гейер нажал на спуск, и страшная огненная струя вылетела из жерла огнемета, следуя изгибам коридора. Затем он снова выстрелил. Из коридора доносились вопли бельгийцев, но Стервятник не был склонен проявлять милосердие. Он выстрелил опять. Оставшиеся в живых защитники форта выбежали из коридора, отчаянно цепляясь друг за друга, стараясь не попасть в пламя, в то время как позади них изломанными черными куклами лежали искаженные страшным жаром, сплавившиеся с оружием тела бельгийских стрелков. Они были похожи на тех самых «маленьких черных пигмеев», в которых, как и предсказывал во время показа действия огнемета унтер-офицер из Службы специального вооружения, превращаются люди, попавшие в его пламя.

Глава восьмая

Было четыре ноль-ноль. Через тридцать минут должен был начаться рассвет и наступить время, установленное гауптштурмфюрером Гейером для завершающей атаки на последние две орудийные башни форта. Теперь в коридоре, где находились эсэсовцы и валялись вперемежку тела их товарищей и обугленные трупы врагов, было тихо. Лишь порой здесь раздавался свист пуль, выпущенных бельгийским снайпером, и благодаря причудливым изгибам коридоров форта, рикошетировавшим сюда. Но эти пули не могли причинить вреда растянувшимся на полу бойцам «Вотана», которые прильнули к бетону, оправляясь от напряжения последних нескольких часов.

Шульце приложил к ране на плече фон Доденбурга новый тампон и увидел, как он вновь начал пропитываться кровью.