— Вот за что люблю тебя, Батя, так это за то, что ты обыкновенному члену кучу умных названий знаешь. Не зря тебя Вадик культ-урологом называет.

— Вадим Андреевич тот еще лингвист, точно. Ты вообще в его перечне врачебных специальностей значишься как проктологоанатом.

— Много свободного времени у Вадима Андреевича, вот что я тебе скажу, — проворчал Борис. — Ладно, хороших выходных, Диня. Валентину Денисовичу я позвоню, а ты, друг мой, береги печень. Это я тебе как человек самой негуманной в мире профессии говорю.

— Обязательно.

* * *

На юбилей Геннадия Игоревича собирали полным составом.

— Дедушка! Подарок не забудь!

Внук больше всего волновался за подарок, который накануне вечером заворачивали в синюю глянцевую обертку, и Никита лично клеил сверху открытку с нарисованным на ней парусником.

Оля предположила, что на выбор подарка имениннику повлиял недавний поход на футбол и последующая за ним ностальгия. В итоге упаковывали большую красивую книгу-фотоальбом «Москва XX века» со старыми послевоенными дворами, не существующими ныне стадионами, очередями в автоматы с газированной водой.

— Память — это очень важно, — сказал вчера отец, поглаживая обложку. — Тут наше детство и юность, — а потом помолчал и добавил: — А еще важнее память не просто сохранить, а и передать дальше. Чтобы корни помнили, историю знали, землю свою любили.

Сказал и вздохнул.

— Геннадий Игоревич, галстук сюда нужно все-таки другой, — Изольда Васильевна окинула критическим взглядом парадную одежду. — Этот хорош, но слишком уж каждодневный. Вы же не на рабочее совещание идете, а на юбилей.

— А юбилей сильно отличается от рабочего совещания?

— Конечно! Юбилей — это праздник, так что снимайте ваш синий. Темно-бордовый в самый раз будет.

— Может, тогда уж и нагрудный платок уголком в карман добавить? — Оля заметила, как глаза отца слегка заблестели.

— Может, — Изольда Васильевна задумчиво посмотрела на своего собеседника. — Только у вас его все равно нет.

Галстук пришлось менять, потому что соседка, всю жизнь прослужившая в столичном театре и общавшаяся в силу профессии с огромным количеством небезызвестных людей, была непререкаемым авторитетом в части светского этикета.

В итоге про подарок все же забыли. И вспомнили уже на пороге. Никита побежал в комнату за красивым свертком.

— В машине не оставьте, — напутствовал мальчик, провожая деда.

Не оставили. И даже в ресторан успели вовремя.

— Ну что, — Оля повернулась к отцу с улыбкой. — Праздник в теплой компании ждет. Отдохни и не забудь пригласить на танец знойную красотку.

— Думаешь, здесь такие будут?

— Вот заодно и узнаешь. Я тебя после банкета заберу.

— Да зачем, дочка? Я на такси доеду.

Оля включила дворники. Снова начался мелкий моросящий дождик. Хорошо, что машину помыть не успела. Ранний октябрь — всегда лотерея. Чаще всего в проигрыше оказывается водитель, заботящийся о чистоте своего четырехколесного друга.

Осенний город встречал ранние сумерки. Во многих домах уже включали свет.

— Я заберу тебя, — повторила Оля. — В девять, наверное, рано. В десять?

Отец подавил вздох смирения:

— Я позвоню.

* * *

— Ну надо же… — Геннадий Игоревич задумчиво покрутил телефон. — Я ведь за день до землетрясения приезжал в Бам — для путеводителя материал набирал.