Ну что ж, теперь я была растрогана еще больше. Надо же, все-таки детское восприятие совсем другое, чем у взрослых… Ведь мне никогда и в голову не приходило вкладывать сердца в мои творения…

Тем временем мальчишки, необычайно довольные собой, удалились по своим пацанским делам. Ушел и Дима. Покинула нас и Ася, прихватив подружку Асаль, которая отличалась любознательностью, но, собственно, рукоделие ей было не очень интересно – она предпочитала покататься на своей лошади, потренироваться в стрельбе из лука или посетить кружок танцев – вот те три занятия, которые она считала для себя подходящими. Кроме того, сейчас малышка была влюблена в юного князя Глеба, и от этого попеременно впадала то в эйфорию, то в уныние.

Нам, девочкам, оставшимся наедине с каркасом, пришлось решать некоторые задачи. Основную сложность представляло то, что в моем распоряжении не было ни клочка синтепона, ни кусочка туалетной бумаги, с которыми я привыкла работать у себя дома в двадцать первом веке. Не было даже банальной ваты и промокашек, какие были во времена детства моей мамы. Выбор был из птичьего пуха и мелких перьев, а также чисто вымытой, как для приготовления войлока, овечьей шерсти, ну и еще льняной кудели* или пакли**. Птичий пух с перьями был отброшен сразу. Не та фактура для каркасной игрушки. Следом я отложила в сторону овечью шерсть. Что-то говорило мне, что если ее использовать, то со временем набивка внутри сваляется и игрушка потеряет свой замечательный внешний вид. Оставалась кудель и пакля, которые я и решила использовать, благо на Руси лен выращивали в больших количествах, и особым дефицитом этот материал не был.

Примечание авторов:

* кудель – очищенное от костры*** волокно льна, приготовленное для прядения.

** пакля – грубое, короткое, спутанное волокно, отход от первичной обработки льна (при мягчении и трепании), непригодное для прядения и загрязнённое кострой***.

*** костра – одревесневшие части стеблей льна, получаемые при их первичной обработке (мягчении, трепании). Костра составляет 65–70 % массы лубяного стебля.

Я показывала девочкам, как это делается, и они вертели в руках каркас куклы, наматывая на него сперва слои пакли, закрепляемой витками суровой нитки, а за ней тонкие витки кудели, создающей окончательную форму. Я занималась любимым делом… И, как всегда это у меня бывало, я начала мысленно разговаривать с рождающейся в моих руках куклой, прося ее немного потерпеть, потому что она будет самой красивой девочкой-куколкой во всех мирах сразу – ведь кожа ее сделана из тончайшего беленого льняного полотна, а светло-русые волосы – из льняной кудели… Чудесная, славная малышка, беленькая и нежная. Белоснежка… Нет-нет, без всякой ассоциации с Диснеевской героиней. Позаимствую только имя – уж больно оно ей подходит. А еще у этой куклы была изящная, стройная, вполне человеческая фигура, курносый маленький носик, розоватые щечки, вышитый бледно-красный улыбающийся ротик, ярко-синие глаза (тоже вышитые), ну и реснички мы ей тоже сделаем – у меня в набрюшнике всегда лежит катушка с нитками и иголкой. Последняя процедура, правда, всегда вызывает у меня ощущение того, что кукле больно – ведь приходится несколько раз пропустить нитку от затылка к глазам, каждый раз обрезая ее. Но без ресничек – никак. Красавице просто положено иметь длинные пушистые реснички.

Она была еще голенькая, но девочки, которые мне помогали, уже радостно приплясывали, потому что эта кукла была в тысячу раз лучше, чем те, с которыми они играли до этого. Это было просто чудо из чудес, причем сделанное из подручных материалов. Уж да, я произвела на них такое впечатление, какое не могли бы мне обеспечить никакие магические способности. Ведь ясно, что с магией возможно все, а вот поди-ка сделай что-то своими руками, да еще такое невозможно прекрасное…

На самом деле княжны скорее составляли группу поддержки, которая переживает и ахает в нужных местах, лишь изредка вдевая нитку в иголку.