Спустя значительное время, когда свечи в подсвечниках оплыли наполовину, князь устало откинулся в резном кресле, отодвинув от себя лист свежего пергамента, покрытый убористыми строчка кириллического шрифта, которым была записана расшифровка секретного сообщения. Любой шпион отдал бы правый глаз и левую руку за право мельком заглянуть в этот пергамент, но князь не имел привычки разбрасывать секретные документы где попало. Хорошенько прочитав невероятное содержимое этого листа и почти заучив его наизусть, он свернул расшифровку послания в трубку и сунул эту трубку в огонь свечи. И только когда догорел последний клочок секретного документа, князь Ярослав смог вздохнуть с облегчением, хотя все это было не концом истории, а только ее началом.

О, как бы он хотел оказаться сейчас не в этом захолустном Киеве, а там, в самом центре событий, где его старший брат Юрий Всеволодович делал одну глупость за другой, и некому было его остановить. Ну надо же додуматься пойти в военный поход на Рязань, только что отбившую вражеское нашествие, и при этом даже не выяснить, кто там на самом деле отбивал и чем, а кто просто стоял рядом. Самое главное, о чем отписал сын Александр, заключалось в том, что князь Серегин ЕСТЬ, и войско его, невероятно могучее, ЕСТЬ, что хан Батыга действительно РАЗБИТ, а войско его УНИЧТОЖЕНО, и что князь Серегин, который сам не претендует ни на какой удел в русской земле, сзывает князей на съезд, для того чтобы установить, как же дальше жить русской земле и как ей снова сделаться единой и великой.

Ярослав Всеволодович задумался. Надо было бросать все – жену которая вроде бы находилась в тягости на самом раннем сроке, младших сыновей, и мчаться верхами к Рязани в надежде не упустить всего самого важного и интересного. А ведь можно и упустить – и прискакать уже на пепелище надежд, когда хитрец Юрий перехитрит самого себя, сцепившись в схватке с силой неодолимой мощи. Ну как же быть, как же быть? Задумавшись об этом великий князь не обратил внимания, как разом колыхнулись в подсвечниках огоньки свечей, и только деликатное покашливание за спиной вывело его из состояния благородной задумчивости. По идее, в палате он должен быть один, поэтому князь начал оборачиваться, в то же самое время вытягивая из ножен огромный кинжал, служивший одновременно оружием самообороны, столовым прибором и средством для очинивания гусиных перьев.

Но ничего страшнее двух его старших сыновей, Александра и Глеба, невесть как появившихся у него за спиной, князь Ярослав Всеволодович не обнаружил – и кинжал вернулся в ножны. Недоверчиво оглядывая столь странное видение и часто моргая, великий князь три раза прочел «Отче наш» и несколько раз перекрестился – но призраки его сыновей и не думали истаивать или лопаться подобно пузырю, наполненному дурным запахом.

– Отец, – сказал наконец Александр Ярославич, – прекрати наконец креститься, все одно это не поможет. Если хочешь убедиться, что не призраки мы и не демоны, то давай брось мне сюда Библию, а потом давай поговорим как один муж с другим.

– Давай, – согласился великий князь и, взяв со стола толстенный оправленный в серебро с жемчугами том рукописной Библии, запустил им в своего старшего сына. Тот с легкостью поймал книгу, отнюдь не обратившись при этом в дым, машинально раскрыл ее на первой попавшейся странице, шевеля губами прочел первое четверостишие, потом захлопнул том и перебросил ее младшему брату, который повторил то же действие, после чего вернул книгу отцу.

– Так, сыне, – хмыкнул киевский князь, – теперь вижу, что вы не нечистая сила. Но скажи мне, каким путем и для чего перенеслись вы в один день через леса, реки и множество верст из Коломны сюда в Киев? Неужели исключительно божьим соизволением и лишь для того, чтобы порадовать своего старого отца?

– Отнюдь нет, отец, – ответил Александр Ярославич, – мы пришли не только для того, чтобы тебя обрадовать, но и потому, что получили предложение, от которого мы не можем отказаться, и теперь нам нужен твой совет.