– Ну вот и все, господа хорошие и не очень, – обратился я к неудачливым беглецам, усаживаясь обратно в кресло, – интересно, с чего бы случилось столь торопливое бегство? Неужто у вас у всех разом подвело животы или вы вспомнили о важных и неотложных делах, или, может, у вас нечиста совесть? Отвечайте, не стесняйтесь, за честный ответ вам ничего не будет.

Выдержав наполненную ватной тишиной паузу, я повернулся к Батыю и обратился к нему по-русски, а энергооболочка, как и в тот раз, перевела мои слова на местный древнемонгольский.

– Или лучше спросить у хана Батыги – вон он стоит тут – о том, кто звал его на Русь, кто обещал: «приходи и володей нами» – но только уничтожь моих соперников? А, Бату Джучиевич, отвечай?

– А зачем? – мрачно ответил Батый. – Ты же, коназ Серегин, все равно меня казнишь, вон даже кол уже приготовил, так что скажу я тебе чего или нет, уже не имеет большого значения.

– Ну так, – сказал я, – казнить тоже можно по-разному. Можно быстро и почти без мук отправить твою душу для разбирательства в загробный мир, а можно сделать так, что после нескольких суток казни тебе смерть будет казаться желанной сладкой сказкой, но до самого последнего момента, когда я решу, что достаточно, ты будешь в полном сознании, чувствуя все, что с тобой будут делать палачи.

– Нет, – сказал Батый, складывая на груди руки, – ты можешь делать со мной все что захочешь, но не изменишь моего решения. Я не буду помогать искать твоих врагов.

– Так их и искать не надо, – усмехнулся я, – мои враги – ты, которому я обломал поход на Русь и вообще всю дальнейшую жизнь, и папа римский, который обо мне еще не знает, но как только узнает, так сразу взбеленится и объявит против меня крестовый поход. Ведь именно агенты папы в облике странствующих монахов, в последнее время заполонившие Каракорум, подтолкнули тебя к этому вояжу, сообщив, что русская земля настолько богата, что даже крыши храмов сделаны там из золота, и даже самые нищие крестьяне едят только на серебре, отказываясь от меди. Не так ли?

Очевидно, я угадал на все сто процентов, потому что злобный, ужасный и великий Бату-хан опустил голову как пристыженный школьник и принялся ковырять ногой пол.

– А эти (вымарано цезурой), – продолжил я, насладившись картиной, – которые тут столпились, не более чем ваши помощники, вольные или невольные. И методы отделения агнцев от козлищ у нас тоже имеются. Не всегда это выглядит аппетитно, но успех в любом случае будет гарантирован.

Я обернулся, поманил к себе стоявшего за моим креслом Колдуна и тихо сказал:

– Сделай ему заклинание «Полного откровения». Начни, пожалуй, с третьей степени и понемногу повышай силу. Как только почувствуешь, что он уже сказал все важное и начал растекаться мыслью по древу, остановись и предупреди меня. Воспоминания детства маленького Бату мне совсем неинтересны.

Колдун сбросил с головы капюшон и внимательно посмотрел на клиента.

– Сделаем, Сергей Сергеич, – так же тихо ответил он и, бросив взгляд в сторону несостоявшихся беглецов, добавил: – Скажите, а на всех этих такое же заклинание наложить не надо? Я могу.

– Нет, Дим, – назвал я мальчика по имени, – не надо. Против них мы применим другие методы, а то начнут сейчас каяться наперебой, и ничего в их криках не разберешь.

– Хорошо, я начинаю.

Почти сразу после этих его слов Батый икнул и выпучил глаза, явно почувствовав в своем организме какие-то далеко не позитивные изменения. Я уже было подумал, что Колдун, открывая врата истины, что то напутал в своем заклинании и клиента сейчас просто банально пронесет, но все оказалось не так просто.