Большинство князей крестилось и шептало слова молитв, а некоторые так и вообще падали на колени. Но самый интересный вид был у Батыя, узенькие глазки которого округлились, рот раскрылся, отчего он являл вид внезапного растерянного озарения, типа: «так вот с кем я связался, дурак несчастный!» В тот момент я так не понял, чего они там увидели, кроме светящегося меча, но все равно послушно поцеловал крест, протянутый мне отцом Александром, после чего сияние меча медленно угасло до чуть заметного свечения.

– Знаешь ли, ты друг мой Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, – сказал мне на ухо Ярослав Всеволодович, когда я вложил меч Ареса в ножны, – что на мгновение вокруг твоей головы появился призрачный сияющий нимб, вокруг тела светящиеся доспехи, а за спиной широкие ангельские крылья? Даже я, знающий, с кем на самом деле имею дело, был потрясен до глубины души. Молви мне, ты часом не сам ли Архангел Михаил, со своим ангельским воинством явившийся к нам помочь отбить нашествие Батыги?

– Да нет же, друг мой Ярослав Всеволодович, великий князь Киевский, – устало ответил я, – не Архангел Михаил я, а всего лишь один из его воинов, смертный, делающий тяжкую и многотрудную работу господнего воина, расчищающего миры от скверны, подобной вашему Батыге. Здесь моя работа подходит к концу, дальше дело будет за твоим старшим сыном, который, как ты знаешь, тоже человек не совсем обыкновенный, если не сказать большего.

Кстати, пока мы разговаривали, недавние спорщики Даниил Галицкий и наехавший смоленский князь, а также присоединившийся к ним чуть позже Михаил Черниговский и некоторые другие князья и бояре бочком-бочком начали протискиваться к выходу, очевидно, желая покинуть нашу компанию и не докучать своим присутствием. Непорядок это. Надо их остановить. Мы же, чай, не в Англии, чтобы джентльмены могли уходить из клуба не прощаясь.

– Кстати, друг мой Ярослав Всеволодович, – добавил я, кивком указав нужном направлении, – а чего это наши лучшие друзья так скромно решили нас оставить, при этом даже не попрощавшись? Одно из двух – или им тут слишком душно, или у них нечиста совесть и рыло при том в пуху.

– Скорее всего, второе, друг мой Серегин, – ответил великий князь Киевский и хлопнул в ладоши, громко крикнув: – Эй, стража, никого из этой залы не выпускать!

Мое мысленное подтверждение присутствующей здесь моей охране из бойцовых лилиток и лязг извлекаемых из ножен мечей. Четверо владимирских воинов в полном доспехе и столько же моих воительниц заступают беглецам путь и те, уже было разогнавшиеся, тормозят всеми четырьмя копытами, чтобы не насадиться на выставленные острия мечей. С остроухими богатырками великанских пропорций, выполняющими мой прямой приказ, теперь не хочет связываться ни один вменяемый человек. Слишком хорошо все знают их боевое мастерство, и уж очень сильно сейчас в своих белых одеждах поверх доспехов они похожи на небесное ангельское воинство, каким его изображают ни иконах.

Поэтому беглецы вытаскивают из ножен кинжалы и короткие мечи и бросают их на пол. По местным обычаям это означает безоговорочную капитуляцию. Почти одновременно за дверями залы слышен какой-то шум и звуки борьбы, потом несколько раз раздается чавкающий звук, будто мечом разрубают свиную тушу – после чего все снова затихает. С княжескими телохранителями, которые ломанулись на помощь своим патронам, тоже все кончено. Итак, у нас сложился уникальный шанс разом избавиться от большей части княжеского балласта, с самого начала перераспределив власть в нужные руки.

– Ну вот и все, господа хорошие и не очень, – обратился я к неудачливым беглецам, усаживаясь обратно в кресло, – интересно, с чего бы случилось столь торопливое бегство? Неужто у вас у всех разом подвело животы или вы вспомнили о важных и неотложных делах, или, может, у вас нечиста совесть? Отвечайте, не стесняйтесь, за честный ответ вам ничего не будет.