– Сергей Сергеевич, – с усмешкой, но также тихо спросил меня Ярослав Всеволодович, указывая на разыгравшуюся посреди зала сцену, – скажи, эта ссора Даниила Галицкого и Михаила черниговского имеет обычные причины или тут поработала ваша любимая магия? Как-то неприятно смотреть на то, как два уважаемых своими людьми князя вцепятся друг другу во власы, будто скандальные бабы на городском торжище.

– Да нет, – почти неслышно признался я, – тут поработала магия. Одна из наших девочек из озорства решила наложить на всех присутствующих заклинание, которое просто делает их такими, какие они есть на самом деле, лишая людей возможности лгать и притворяться. Результат налицо.

– Воистину, – кивнул князь, – результат налицо. Только лиц я там, Сергей Сергеевич, собственно, и не вижу, есть две отвратительные хари. Кстати, как я догадываюсь, у той девочки, о которой ты только что говорил, красная кожа, маленькие рожки и длинный хвост, как у молодой телочки?

– Да, – ответил я, – воистину так, Ярослав Всеволодович. А как ты догадался?

Киевский князь кивнул в сторону старшего сына и с усмешкой произнес:

– Александр мне рассказывал, что тем существам, которых вы называете деммками, разные дурацкие шутки дороже собственной жизни. Иногда мне кажется, что наши скоморохи отчасти приходятся им родней, потому что иногда их зубоскальство тоже можно остановить только ударом меча.

– Я тоже так думаю, – кивнул я, – впрочем, деммки куда вменяемее ваших скоморохов, и я уверен, что моим отрокам никого бить не пришлось бы, тем более мечом. Кстати, смотрите, вон несут главное украшение сегодняшнего дня – и сейчас начнется вторая часть марлезонского балета.

Ярослав Всеволодович явно сперва хотел было спросить меня о том, что такое марлезонский балет, но потом промолчал. И так понятно, потому что украшением стола была замороженная тушки хана Батыя, которую тащили две дюжие бойцовые лилитки. Еще одна лилитка, двигающаяся следом, несла на плече кол и крестовину для его установки. Зрелище было таким же завлекательным, как и при вносе «черного ящика» на передаче «Что, Где, Когда». Почему-то у меня возникла именно такая ассоциация, не хватало только музыки. Батый действительно был «черным ящиком», из которого неизвестно еще было что вылезет. Очевидно, что это зрелище привлекло не только мое внимание, потому что даже Даниил Галицкий и Михаил Черниговский, выплескивающие друг на друга черные волны ненависти, приостановили пока свое занятие и воззрились на искаженную в застывшей яростной гримасе рожу Батыя.

Тем временем лилитки, которые внесли в залу детали этого натюрморта, поставили Батыя и кол прямо напротив стола, после чего застыли за спиной у тушки монгольского хана, находясь в готовности выполнить любое мое распоряжение. Дальше был мой выход.

– Итак, уважаемые господа князья, – немного ироническим тоном произнес я, – перед вами монгольский хан Батый, наш злобный враг, губитель христовой веры и убийца, руки которого по локоть в крови русских людей. Захватив в полон этого злобного зверя в человеческом обличье, я представляю его на ваш общий суд, чтобы вы все рассмотрели его дело и вынесли справедливый приговор. Ведь именно смерть большинства из здесь присутствующих, со всей родней и ближниками, должна была стать результатом похода в русские земли, поэтому на вас я и возлагаю обязанности судей. Скажете казнить – казним! Скажете отпустить – отпустим! На все четыре стороны. На себя же я возьму того, кто будет обвинять Батыя в его злых деяниях, приводить их доказательства и спрашивать, чего он за это достоин.