Склонившись к уху Ярослава Всеволодовича, я коротко изложил ему свой план. В ответ тот только усмехнулся в бороду и молча кивнул. Все во власти Господней! Мы же в принципе и сами еще не проверяли, о чем Батый знает, а о чем нет, но даже если эти двое уедут из Рязани живыми, то ничего страшного. Все равно достанем! Осталось только отдать распоряжение, чтобы в залу доставили уже находящуюся наготове тушку Батыя и приготовили все к импровизированному судебному процессу. А Михаил Черниговский и Даниил Галицкий тем временем так и не прекратили свою ругань, впрочем, оставив дела сегодняшних дней в стороне и все глубже погружаясь в прошлые обиды. Откровенность, на которую тоже была заклята волшебная вода из фонтана, также бывает разной. Остальные присутствующие в этой зале князья слушали их перебранку уже без смешков и очень внимательно, потому что прямо у них на глазах скелеты толпами повылезали из шкафов и, гремя костями, устроили пляску вокруг двух раскрасневшихся бородатых мужчин, в порыве гнева засучивающих длинные рукава своих дорогих камковых рубах. Сейчас прольется чья-то кровь.

Сначала я не догадывался, с чего это вдруг спорщики пошли на такую откровенность, грозящую им обоим серьезными неприятностями. А если есть что непонятное, пусть и подыгрывающее твоим сиюминутным планам, то в этом надо тщательно разобраться, потому что сейчас оно подыгрывает, а пять минут спустя все будет наоборот. Почти сразу же стало понятно, что в этом деле активно замешана магия, причем главную роль играло вовсе не заклинание, наложенное Птицей на волшебную воду – для такого эффекта оно было слишком слабым и имело совсем другой спектр – а то, которое, будучи разлито в воздухе, сейчас в запале спора развязывало языки волынскому и черниговскому князьям. И накладывали это заклинание не Колдун, не Птица, не Анастасия и даже не Лилия, не говоря уже о Кобре. После ее заклинаний обычно пожарных вызывают, а не разгадывают ребусы. Неожиданно перед моими глазами возник образ смешливой девочки-подростка с красной кожей, маленькими рожками и забавной рожицей. Няша Тел – кто же еще мог так «пошутить»… Еще раз внимательно оглядев залу, в дальнем темном углу обнаруживаю невысокую худенькую фигуру в монашеской рясе до пола. В принципе, таким образом можно было бы спрятать настоящего черта с копытами на ногах и свиным пятачком вместо носа, а не только маленькую деммку, которая впридачу пахнет не серой, а ароматом свежих фиалок.

Я жестом подозвал к себе Профессора и тихим голосом приказал:

– Бери Матильду и что хочешь делай, но убери отсюда Тел, в смысле совсем убери из этого мира. Если ее обнаружат, то начнутся такие пляски, что никому мало не покажется. Тапки здесь, а голова потерялась.

Профессор наклонил голову, щелкнул каблуками, как в фильмах «про белогвардейцев», тихо сказал: «Есть, товарищ капитан» – и, взяв Матильду за руку, направился в тот самый темный угол. И когда я посмотрел туда в следующий раз, там уже никого не было. Профессор, если захочет, может быть весьма убедительным.

Тем временем растрепанные, будто бойцовые петухи, спорщики поливали друг друга отборными ругательствами и размахивали перед публикой грязным бельем оппонента. И, несмотря на отсутствие Тел, этот спектакль и не думал кончаться; похоже, что чем больше старые противники высказывали друг другу мелкие накипевшие обиды, тем больше им это нравилось. И только воздействие магической воды, заряженной лошадиной долей гуманизма и человеколюбия, не позволяло господам князьям схватиться за висящие на поясе кинжалы и перейти к банальной поножовщине.