|
. - ответил векиль шепотом. - Говорят, Гуюк-хан и Бату-хан готовы уже сейчас вырвать друг у друга глаза. - О, какие времена! - Бату-хан примчался в этот дворец, к своему брату Тангкут-хану, только с пятью всадниками. Но тот нисколько не обрадовался его приезду. Оба брата стали спорить, глаза их налились кровью. Бату-хан кричал: "Все крайние западные области Священным Воителем Чингиз-ханом были завещаны мне. Только из-за моей юности и моего отъезда в Китай на войну ты, Тангкут-хан, управлял здесь... Теперь я сам хочу править моим улусом..." Тангкут-хан отвечал: "Тебя здесь не было десять лет... Твои следы разметал ветер. Теперь я здесь владыка... Отправляйся обратно в Китай!" - и Тангкут-хан стал сзывать своих нукеров. Бату-хан закричал: "Ты кричишь, как гусь, а сам дрожишь, как лягушка на болотной кочке. Ты не хочешь уступить добровольно, так станешь моим слугой!" Уже нукеры сбегались со всех сторон с обнаженными мечами. Бату-хан бросился к выходу, вскочил на коня и умчался неизвестно куда... Имамы воскликнули: - За кого же нам молиться? Кто из этих двух ханов окажется главным? - Что могу сказать я, маленькая мошка! - воскликнул векиль и скрылся за воротами. Оба имама покачали головами, спрятали розу и яблоко за пазуху и, приложив палец к губам, молча посмотрели друг на друга. - Благоразумие требует подождать и ни за кого из них не молиться! сказал один имам. - Это неосторожно. Споря о благоразумии и осторожности, оба имама направились обратно, Глава 8 ЛОПАТКА ГУЮК-ХАНА Внук Чингиз-хана Гуюк-хан - сын и наследник великого кагана всех монголов Угедэя - внезапно покинул дворец правителя Сыгнака и поставил свой малиновый шатер вдали от города, на холме в степи. Из шатра открывался вид на долину, куда беспрерывно прибывали войска, которые располагались отдельными куренями. Вокруг шатра Гуюк-хана тесным кольцом стояло множество юрт. В них помещалась его охрана: молодые, отборные телохранители, тургауды, из знатных семейств степных феодалов. В кольце юрт стояли ханские кони. Их тщательно оберегали и так завертывали в попоны, что были видны только хвосты и уши. Это были редкие, драгоценные кони, которыми любил щеголять Гуюк-хан во время облавных охот, когда от коней требуются особая быстрота и ловкость. Стараясь во всем подражать пышным порядкам, установленным его дедом Чингиз-ханом, Гуюк поставил возле своего шатра высокое древко с черным пятиугольным знаменем, на котором золотыми нитками был вышит всадник с зверским лицом - бог войны Сульдэ, свирепый покровитель монгольских походов. По уверениям шаманов, бог Сульдэ незримо сопровождал в походах Чингиз-хана и приносил ему потрясающие вселенную победы. Для этого бога за Чингиз-ханом всюду следовал никогда не знавший седла молочно-белый жеребец с черными глазами. Внук Чингиз-хана Гуюк-хан также держал около шатра неоседланного белого жеребца, за которым неотступно ухаживали два шамана. Перед малиновым шатром горели два неугасаемых костра. Шаманы, увешанные погремушками, с войлочными куклами на поясе, ходили, приплясывая, вокруг огней и похлопывали в большие бубны. Четыре монгола медленно поднялись на холм. Они шли, наклонившись вперед, широко расставляя кривые ноги, держа стрелу за спиной. |
