|
Даже мне, кремлевскому обозревателю, служебный мобильный до этого выдавали только на время командировок. Нетрудно представить, какими косыми взглядами смотрели на меня после этого подарка от Березовского рядовые сотрудники Коммерсанта: - Уже покупают? Ну понятно... *** Оскорбленная всем происходящим до глубины души, я, точно Димитрий в Углич, сбежала к Слоним в Дубцы и спряталась там ото всех. Через пару дней туда приехала наша подруга Наталия Геворкян, хорошо знавшая Березовского лично, и принялась меня уверять, что БАБ и не думает вводить в Коммерсанте цензуру: - Да ему этого просто не надо! Для информационных войн ему вполне хватает и телевидения. А со своими газетами он всегда, к счастью, обращался по-раздолбайски! У него вообще другой стиль работы: он никогда не вводит цензуру в редакции, у него просто есть несколько журналистов, с которыми он плотно работает, и через них он старается оказывать точечное влияние. Но тебе-то на это должно быть наплевать! Я просто не знала, что делать. С одной стороны, знаменитая публикация в Коммерсанте статьи с критикой разворота Примакова над Атлантикой (в момент махровой при-маковской цензуры в других СМИ), после которой я и решила вернуться в Коммерсантъ, стала возможной именно благодаря Лене Милославскому. И как раз вопреки Рафу Шакирову, который теперь был уволен. Милославский вообще идеологически был мне чуть ближе. И каким-то шестым чувством я подозревала, что если бы Шакиров остался главным редактором - совсем не исключено, что в момент предвыборной компании Коммерсантъ начало бы кренить в лужковско-примаковскую сторону. Но с другой стороны, то, как Березовский обошелся с этим хорошим главным редактором, мне претило. И самое главное - я вообще не хотела занимать в начавшейся предвыборной компании ничью сторону - ни близкую мне, ни далекую. И тут выход нашелся сам собой. Меня уверяют, что БАБ не будет вводить цензуру? - подумала я. - O'k! Отлично, я принимаю эти правила игры! Я буду продолжать работать как ни в чем не бывало и писать статьи в обычном духе. Тогда и посмотрим, насколько Березовский плохой цензор. Все выяснится очень быстро: либо это окажется правдой, либо Борису Абрамовичу придется меня просто уволить, - решила я. И, успокоившись, вернулась в Москву. *** Милославский встретил меня веселой прибауткой: - Не волнуйся, Ленка! Дорогу отсюда - на х... я хорошо знаю! (Имелось в виду как раз его предыдущее увольнение из Коммерсанта. - Е. Т.) Так что если Борис Абрамыч попытается ввести здесь цензуру, - я еще раньше тебя отсюда уволюсь! Однако цензурные проблемы начались у меня уже через месяц. Написав статью о бардаке, творящемся в Кремле, я, как обычно, сдала ее редактору отдела политики Нике Куцылло, а она, в свою очередь, поставила текст в номер. Но за полчаса до сдачи газеты в печать нас попросил зайти сидевший в тот день на хозяйстве заместитель главного редактора Кирилл Харатьян. - Статью надо переписать. У Милославского не совпадает с вами видение ситуации, - сказал он. - Если у Милославского не совпадает видение, то пусть Милославский сам и напишет статью, - в один голос ответили мы с Никой. - Но вы меня-то поймите, девушки: полчаса до дед-лайна осталось, а поставить статью в таком виде, как сейчас, я не могу. Поэтому не могли бы вы, Лена, все-таки переписать статью в том духе, как настаивает Милославский. Он считает, что Кремль уже преодолел кризис и что сейчас в администрации - слаженная, четкая, эффективная команда... - Вот когда эта эффективная команда хоть что-нибудь конкретно эффективное сделает, - тогда я и напишу об этом статью. |
