– Давно мы не ели итальянской еды! – радостно потирая руки, Данилов сел за стол и схватил в руки вилку с ножом.

По размеру лазаньи было видно, что перед ним не разогретый полуфабрикат, а приготовленное матерью блюдо. Светлана Викторовна обожала делать всяческие начинки.

– С чем сегодня? – с видом истинного гурмана осведомился Данилов.

– Телятина и грибы, – ответила мать.

– М-м-м! – подобно дирижеру, начинающему концерт, Данилов взмахнул приборами над тарелкой.

– Добавки? – спустя три минуты предложила Светлана Викторовна.

Сын молча кивнул, не имея никакой возможности говорить с набитым ртом…

За кофе Светлана Викторовна не выдержала и поинтересовалась:

– Володя, зачем тебе звонили с работы?

– Напутал с картами вызовов, – соврал Данилов, не желая начинать долгого разговора, чреватого появлением головной боли. – Записал не то и не туда.

– А кто звонил?

– Диспетчер Сиротина.

– Такая настырная! – Светлана Викторовна осуждающе поджала губы. – Я говорю, что ты только что лег спать, а она мне: «Будьте любезны, разбудите Владимира Александровича». Слушай, а откуда она знает, как меня зовут?

– Кто ж на подстанции не знает, как тебя зовут? – развел руками Данилов. – Я же постоянно о тебе рассказываю!

– И что же ты рассказываешь?

– Например, про то, как вкусно ты готовишь!

– Льстец и лгун! – припечатала Светлана Викторовна, но дальше продолжать разговор не стала – вот-вот должен был начаться один из множества ее любимых сериалов.

Как только на кухне заработал телевизор, Данилов отправился в свою комнату с недопитой чашкой кофе. История двух родных сестер, разлученных с рождения, которым по замыслу коварных сценаристов, было суждено встретиться не раньше сто пятидесятой серии, не интересовала его совершенно.

Однако посмотреть какой-нибудь фильм хотелось. Из своих, любимых. Данилов порылся в своей фильмотеке и остановился на старой доброй «Касабланке».

Когда Рик вместе с Луи скрылся в тумане, сказав: «Я думаю, Луи, это начало прекрасной дружбы», Данилов переключил телевизор на один из каналов, где как раз передавали сводку спортивных новостей, а после прогноза погоды вышел в коридор, за мобильником, который так и остался лежать в сумке. По пути заглянул в комнату матери, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Вернувшись к себе, включил телефон и нашел в записной книжке номер Эдика.

– Вова, приветствую! – в голосе Эдика сквозило удивление.

– Привет! Я не очень поздно?

– Да нет, я поужинал и сижу, балдею под соул.

– Как дежурство?

– Нормально! – тоном старого морского волка доложил Эдик. – Астматический статус, некупируемая мерцалка, ножевое ранение грудной клетки с пневмотораксом и еще так, по мелочи.

– А как там дела на подстанции?

– О! – вдохновился Эдик. – Я сам не застал, по вызовам мотался, но Валька Санникова рассказывала, что Новицкая устроила с утра натуральный Перл-Харбор…

– Чего устроила?

– Перл-Харбор! Разгром!

– А, понял.