Говорят, в советское время, когда с казнокрадством боролись, ворье строило вроде бы обшарпанные домишки, а уже внутри обделывали самыми ценными породами дерева, к тоже же под землю загоняли еще два‑три этажа, где был самый‑самый писк…

Здесь от чужих глаз не прятались, хотя и на показ богатства не выставляли. Чувствуется добротность, особняк чем‑то похож на самого Конона. Такой же устойчивый, крепкий, здоровый.

Сергей дверь отпер с такой легкостью, словно та вообще была не заперта. Я шагнул… и еще с порога уловил, что в этой огромной комнате главное сокровище. Здесь не просто компы, а Компы! Я не видел, что там под кожухами, но уже чуял, что все брандовское, хай‑эндячье.

Еще ни к чему не прикасаясь, я обвел взглядом комнату.

– Знаешь, Сергей… Скажу честно, нравится мне это богатство. Компьютерное, ессно. Но страшновато, понимаешь?

– Понимаю, – ответил он. – Я побывал в твоей шкуре, понимаю. Под лежачий камень мы всегда успеем!

Я покосился на него удивленно. Трудно представить, что этот накачанный здоровяк владеет каким‑то еще языком, кроме сленга и бородатых анекдотов.

Он понял мой взгляд, кивнул.

– Я не всегда был таким вышибалой. Два года назад я еще был неплохим офицером в… одной особой части. Словом, решай сам. Сейчас еще отказаться не поздно.

– Наверное, все‑таки откажусь. Голова дороже.

Он кивнул с сочувствием.

– Ты прав. Всякому хочется дожить до старости. Хоть бедным, но до старости. А крутая жизнь всегда как с гранатой за пазухой!

Взгляд Козаровского сверлил мне спину, как остро отточенным сверлом, а Сергей разве что не держал за локоть, как заключенного. Я шел смирно, слыхивал про шаг – влево, шаг – вправо – попытка к бегству, стреляют без замены штрафом.

Конон увидел нас, Сергей явно уловил какой‑то знак, я ощутил крепкие пальцы на локте. Мы остановились, Конон подошел, развел руками.

– Пусть развлекаются. Зачем им наши заботы… Ну что скажешь?

Я пожал плечами.

– Даже не знаю, что сказать…

Он поморщился.

– Говори, как есть. Мне кажется, ты, если не разбираешься в людях… как в компах, то хотя бы что‑то чувствуешь. И должен понять, что мне можно… даже надо говорить правду.

А то пальцы молотком, подумал я тоскливо, но изнутри рвалось то, что остановить бывает очень трудно. Я хотел смолчать, но изнутри продралось наружу и каркнуло громко и отчетливо:

– Компы великолепные. Высшего класса!.. Только редкостный дурак покупает такие компы. Нет, даже лох в помеси с придурком. Лох, так сказать, в законе.

Сергей охнул, затаил дыхание. Взгляд его из‑за спины Конона сказал, что я сам лох, и что от меня останутся только рожки до ножки. Или один скелетик с ногами по щиколотку в бетоне, после того как рыбы обглодают мясо.

Конон потребовал зло:

– Почему?

Я опять изо всех сил старался смолчать, ну что мне стоит, я же не только могу смолчать, но и соврать, не моргнув глазом, но почему же сейчас из меня так и прет эта дурь…

– Это же компы, – сказало из меня. – Компы, а не холодильники. Не стиральные машины!.. Поясняю для тех, кто в танке: холодильник покупается на десяток лет, а то и больше. Как и телевизор. А комп устаревает уже за полгода! Это только на полных придурков рассчитана реклама, что гарантия на три года. Да через три года на этом компе уже не пойдет ни одна современная программа! Он будет работать, как и работал, но это будет работающий бабушкин патефон…

По их лицам видел, что некоторые эту истину уже понимают, что‑то слышали, но еще не успели сделать выводы.

– Потому, – закончил я, – нет смысла покупать дорогие компы, которые будут служить вам сто лет.