– Сергей! – раздался голос ротного – майора Фадеева.

– Аутиньки, – отозвался я, даже не порываясь выглянуть из палатки. Услышит – подойдет. Если я ему требуюсь вне ее пределов, позовет еще раз. Благо у нас тут все по-простому, без чинопочитания – по именам, но по службе главенство ротного признают все, как говорится, несмотря на возраст и былые заслуги. Ведь, в конце концов, ответственность за нас лежит на нем. – Вадим, я здесь!

– Сергей! – Фадеев заглянул в палатку и несколько раз моргнул, привыкая к скудному освещению. – Новая вводная. – Я насторожился. – Берешь с собой десять кэгэ тротила.

– За каким??? – Немая сцена.

– А хрен его знает, даже ни чих-пых… – Он со скорбным видом развел руками.

– А хоть с районом разведки поконкретней определились? – Такого «Решения», как сегодня, я еще никогда не принимал. Подписал распечатанный лист карты и отдал своему оперативному офицеру. Типа потом нарисуешь.

– Не-а. – Уж больно легкомысленный ответ, словно ему самому неинтересно, вокруг чего вся эта суета. А может, и неинтересно, былой опыт нашептывал и подсказывал: чем грандиозней замысел, тем никчемней результат. Дай бог, чтобы он оказался прав.

– Полный абзац, блин: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что! – Что ж, остается только вслед за командиром разводить руками.

– Ты не прав! – возразил мне Вадим и, пнув носком ботинка лежавший подле буржуйки цинк, рявкнул: – Истопник!

По ночам было уже довольно холодно, и бойцы по очереди дежурили около топившихся дровами буржуек, а жрали они дрова немилосердно и требовали хорошей пилы и времени. (Это тебе не афганские «палариусы», «работавшие» на керосине или солярке.)

– Я, товарищ майор! – На зов откликнулся рядовой Семенов, боец из группы капитана Гуревича.

– Золу из поддувала я, что ли, за тебя выносить буду? – вкрадчиво и почти ласково поинтересовался Вадим.

– Сейчас сделаю! – поспешно заверил его боец. Он-то отлично знал, что может скрываться за этой нарочитой ласковостью, и потому, не дожидаясь повторной команды, принялся резво вычищать в цинк накопившуюся в поддувале золу. А я вернулся к прерванному разговору.

– Это почему же я не прав? – Теперь уже и второй паек нашел свое место в глубокой утробе рейдового рюкзака.

– Ты не просто не прав, ты не прав дважды! – заверил меня Фадеев. – Во-первых, путь твой известен – это глубины чеченского леса, даже более конкретно: куда-то чуток поюжнее обычного. Во-вторых – как это, принеси неизвестно что? Известно – результат. – Все с ротным понятно, он надо мной издевается. Шутит, понимаешь ли. Но, да ладно, шутник, я тебе это еще припомню!

– Мели Емеля, твоя неделя! – беззлобно огрызнулся я и продолжил укладывать свое имущество.

Не считая вылетов на ВПШГ, в последнее время на вертушках нас забрасывали редко, а меня с моей группой так и вовсе ни разу. Так что когда мне довели (уже ближе к вечеру), что вывод в район разведки будет воздушным путем, нам пришлось спешно топать за пределы ПВД и отрабатывать посадку-высадку. В смысле, посадку в вертолет и высадку из него же – пешим по-конному. Одним словом, малость побегали. Но в последний момент у них там наверху что-то не срослось. А может быть, так было и задумано? Одним словом, полетать нам не пришлось. Да, собственно, не очень-то и хотелось. У меня до сих пор от одного воспоминания об афганских взлетах и посадках уши болят, сглотнуть хочется.