Миссъ Пинкертонъ разъ заблагоразсудила сдѣлать ей публичный выговоръ въ присутствіи двадцати-четырехъ дѣвицъ; но Ребекка, при помощи
французского діалекта, совершенно сбила съ толку раздраженную старуху.
Такимъ образомъ, для возстановленія порядка въ заведеніи, оказывалось неизбѣжно необ-ходимымъ удалить миссъ Шарпъ, и когда этимъ временемъ сэръ
Питтъ Кроли обратился съ просьбой насчетъ гувернантки, миссъ Пинкертонъ поспѣшила отрекомендовать миссъ Шарпъ, какъ дѣвицу ученую, способную
преподавать всѣ возможныя искуства и науки.
– И что жь такое? говорила миссъ Пинкертонъ. Поведеніе дѣвицы Шарпъ преступно только въ отношеніи ко мнѣ одной; но я не могу не согласиться, что
ея таланты и познанія относятся къ высшему разряду. Что касается до необыкновеннаго развитія головы этой дѣвицы, я заранѣе увѣрена, миссъ Шарпъ
сдѣлаетъ большую честь педагогической системѣ моего заведенія. Ктому же, во всякомъ случаѣ, я сдѣлаю доброе дѣло, оказавъ окончательное
покровительство безпріютной сиротѣ.
Такъ кончилась эта достопамятная борьба на Чизвиккскомъ проспектѣ, продолжавшаяся съ. упорнымъ ожесточеніемъ нѣсколько мѣсяцовъ сряду.
Этимъ временемъ миссъ Амелія Седли вступила въ завѣтный возрастъ семнадцатилѣтней дѣвицы, и должна была, по требованію своей матери, возвратиться
подъ гостепріимную кровлю родительского дома. Чувствуя искреннюю привязанность къ бывшей пепиньеркѣ, Амелія при-гласила ее съ собою погостить на
недѣлю въ центрѣ англійской столицы, и Ребекка безъ всякихъ отговорокъ согласилась на предложеніе своей подруги.
Такъ открылся свѣтъ для двухъ молодыхъ дѣвицъ. Въ глазахъ Амеліи, это былъ совершен-но новый, свѣжій, блистательный міръ со всѣми радужными
цвѣтами у его подножія; что жь ка-сается до миссъ Ребекки, свѣтъ едва ли имѣлъ для нея привлекательность новизны. Много навидѣлась она и
наслышалась въ предмѣстьи Сого, еще больше начиталась. Во всякомъ случаѣ, Ребекка видѣла теперь передъ собой необозримое поле новой жизни.
Между-тѣмъ, молодыя дѣвушки благополучно проѣхали черезъ Кенссингтонскую заставу. Амелія, само собою разумѣется, еще не успѣла забыть своихъ
пансіонскихъ подругъ; но глаза ея уже совершенно осушились отъ слезъ, и щеки покрылись яркимъ румянцемъ, когда передъ за-ставой молодой офицеръ,
заглянувъ ей въ лицо, сказалъ: «Какая хорошенькая дѣвушка!» Много и долго говорили онѣ о своихъ надеждахъ и мечтахъ и о томъ, какъ онѣ будутъ
рисоваться на балѣ у лорда-мэра, куда. нѣтъ сомнѣнія, Амелію непременно пригласятъ.
Но вотъ; наконецъ, коляска остановилась у великолѣпного подъѣзда. Миссъ Амелія вы-порхнула какъ бабочка на плечахъ чорного слуги, вполнѣ
счастливая и довольная судьбой. Сам-бо и кучеръ давно согласились между собой, что барышня ихъ прослыветъ первою красавицей въ Лойдонѣ, и теперь
единодушно согласились съ этимъ, мнѣніемъ и отецъ и мать, и слуги, и служанки, обступившія свою госпожу въ пріемной залѣ.
Послѣ первыхъ привѣтствій и восторговъ, Амелія ознакомила свою подругу съ устройст-вомъ дома, и показала ей все свое имѣніе: шкафы, книги, свой
ройяль, свои платья, ожерелья, кольца, браслеты, брошки, цѣпочки, и прочая, и прочая. Она упросила ее принять нѣсколько драгоцѣнныхъ бездѣлокъ, и
дала себѣ слово выпросить у матери позволеніе подарить ей бѣлую кашмировую шаль. Почему жь и не подарить? Братецъ Джозефъ привезъ ей изъ Индіи
двѣ каш-мировыя шали.
Услышавъ, будто въ первый разъ, что у Амеліи есть братецъ, Ребекка пришла въ истинное умиленіе.
– Ахъ, какъ это должно быть пріятно имѣть братца! воскликнула она съ невиннымъ простодушіемъ, а модна въ цѣломъ мірѣ, круглая сирота, безъ
родственниковъ, покровителей и друзей!
– Нѣтъ, Ребекка, ты не одна, мой ангелъ, сказала Амелія, я люблю тебя какъ сестру, и буду всегда твоимъ нѣжнымъ, истиннымъ другомъ. |