|
Я встрѣтилъ сегодня Доббина, и отъ вашего имени попросилъ его обѣдать съ нами на Россель-Скверѣ. Это будетъ превосходный кавалеръ для нашихъ дамъ: онъ почти такъ же скроменъ, какъ Джозефъ. – Скроменъ, фи! Что за рекомендація! воскликнулъ индійскій набобъ, бросая побѣдоносный взглядъ на миссъ Шарпъ. – Я не дѣлаю сравненій, Седли; ты въ тысячу разъ граціознѣе моего друга, прибавилъ Ос-борнъ, улыбаясь; на дорогѣ сюда я встрѣтился съ нимъ въ Бедфордѣ, и сказалъ ему, что миссъ Амелія воротилась изъ пансіона. Онъ тотчасъ же обѣщалъ ѣхать съ нами въ воксалъ, если вы по-зволите, mesdames. Я увѣрилъ его, мистриссъ Седли, что вы уже давно простили его за фарфоро-вую чашку, которую разбилъ онъ у васъ на дѣтскомъ балѣ лѣтъ семь тому назадъ. Вы помните эту катастрофу? – Какъ не помнить! Онъ еще испортилъ въ ту пору шолковое малиновое платье мистриссъ Фламинго, сказала мистриссъ Седли добродушнымъ тономъ; признаюсь, вашъ другъ порядоч-ный тюлень, да и сестрицы его, кажется, не слишкомъ граціозны. Вчера вечеромъ леди Доббинъ была съ ними на вечерѣ вмѣстѣ съ нами, у Альдермена, въ Гайбери. Фигуры чрезвычайно неуклюжія! – Альдерменъ, говорятъ, очень богатъ, сударыня? спросилъ мистеръ Осборнъ. – Да, богатъ. Вамъ на что? – Мнѣ бы хотѣлось посвататься на одной изъ его дочерей. – Вамъ съ вашимъ жолтымъ лицомъ? Желала бы я знать, кто за васъ пойдетъ. – Будто я жолтъ въ самомъ дѣлѣ? – Какъ померанецъ. – Интересно знать, что вы послѣ этого скажете о моемъ загадочномъ другѣ. Доббинъ три раза выдержалъ жолтую лихорадку: дважды въ Нассау, и одинъ разъ въ Сент-Киттсѣ. – Можете говорить, что хотите: языкъ безъ костей; только вы чистый померанецъ на наши глаза. Не правда ли, Эмми? Вмѣсто отвѣта, миссъ Амелія улыбнулась и покраснѣла. Обративъ потомъ пристальный взглядъ на блѣдную, интересную физіономію мистера Джорджа Осборна, и на его прекрасные, чорные, густые, волнистые бакенбарды, она подумала въ своемъ маленькомъ сердцѣ, что нѣтъ и не можетъ быть такого красавца въ цѣлой арміи трехъ соединенныхъ королевствъ. – Какая мнѣ надобность до физіономіи капитана Доббина, сказала миссъ Амелія Седли, будь онъ жолтъ или чоренъ, я всегда буду его любить. Это ужь само собою разумѣется. Доббинъ былъ другъ я защитникъ Джорджа: какъ же его не любить? – Прекрасный служака и чудесный товарищъ, хотя никто не назоветъ сто Адонисомъ, ска-залъ мистеръ Осборнъ, мы всѣ его любимъ. И, поглаживая бакенбарды, Джорджъ Осборнъ съ наивнымъ удовольствіемъ подошодъ къ зеркалу, любуясь на свою особу. Ребекка во все это время не спускала съ него глазъ. – Je vous comprends, mon beau monsieur, je vous comprends! думала миссъ Шарпъ. Взоры ихъ встрѣтились, и они дѣйствительно поняли другъ друга. Вечеромъ, когда Амелія, свѣжая какъ роза и веселая какъ жаворонокъ, рисовалась въ гос-тиной въ бѣломъ кисейномъ платьицѣ, приготовляясь къ будущимъ побѣдамъ въ воксалѣ, высокій джентльменъ довольно непривлекательной наружности, съ большими руками и огром-ными ногами, сдѣлалъ ей весьма неловкій поклонъ, и отрекомендовался другомъ мистера Ос-борна. Онъ былъ въ мундирѣ, со шпагою и въ треугольной шляпѣ. Присѣдая и улыбаясь, Амелія съ искреннимъ радушіемъ привѣтствовала мистера Вилльяма Доббина, только-что воротившагося изъ Вест-Индіи, гдѣ онъ выдержалъ жолтую горячку. – Боже мой, какое чудное превращеніе! подумалъ мистеръ Доббиннъ, это ли маленькая дѣвочка, которую еще такъ недавно я видѣлъ въ панталончикахъ и розовомъ дѣтскомъ платьицѣ?.. И вотъ она, въ полномъ цвѣтѣ роскошной красоты, невѣста моего друга! Не мудрено пожертвовать и жизнью за такое соединеніе сокровищъ. |
