|
Вступивъ въ эту колею, я могъ бы, пожалуй, представить множество презабавныхъ столкновеній, не лишонныхъ юмора и комического интереса. Или, для охотника до раздирательно-трагическихъ эффектовъ, можно было бы совсѣмъ пе-ревернуть эту грязную картину. Представьте, что за горничной миссъ Седли волочится какой-нибудь бандитъ, лютый бандитъ, сорвиголова. Вотъ онъ вламывается въ домъ честного негоціанта, поражаетъ чорнаго Самбо и похищаетъ бѣдную миссъ Амелію, лишившуюся чувствъ. Прелестная дѣва исчезла изъ вашихъ глазъ, и вы ужь не увидите ее, какъ своихъ ушей, до послѣднихъ страницъ послѣдняго тома, гдѣ, разумѣется, все оканчивается къ общему благополучію. Тутъ, конечно, была бы пропасть эффектовъ, и читательница, я знаю, съ жадно-стью ловила бы каждую строку этого литературного произведенія. Вообразите, что эта глава на-чинается такимъ образомъ. НОЧНОЕ НАПАДЕНІЕ. Ночь была мрачная и бурная, облака сходились, расходились, сталкивались и расталкива-лись, и, наконецъ, совсѣмъ сгустились и почернѣли; какъ… какъ чернила. Бурный вихрь неистово срывалъ верхушки трубъ съ кровель домовъ, и дико завывалъ по широкому раздолью, разбивая въ дребезги черепицы и камни. Ничто не могло устоять противъ этой страшной борьбы разъяренныхъ стихій природы; ночные стражи, съеживаясь, спѣшили укрыться въ своихъ кону-рахъ, продуваемыхъ вѣтромъ, заливаемыхъ сверху и съ боковъ потоками дождя. Громовые уда-ры слѣдовали одинъ за другимъ, перекатываясь и раскатываясь на необозримомъ небосклонѣ. Молніи сверкали убійственными змѣями; прорѣзывая насквозь сизо-багровыя тучи. Фонари на улицахъ загасли, масло разлилось, стекла потрескались во всѣхъ нижнихъ и верхнихъ этажахъ. Одинъ кучеръ въ Соутамптонѣ, не успѣвшій скрыться въ своей конюшнѣ, стремглавъ полетѣлъ съ своихъ козелъ… куда? Но ураганъ не даетъ вѣстей о судьбѣ своихъ жертвъ и прощальный крикъ несчастного возницы заглохъ и замеръ въ душномъ пространствѣ. Ужасная ночь, страш-ная ночь! Все было темно вокругъ, какъ въ засмоленной бочкѣ, и не было луны на безпредѣльномъ горизонтѣ. Да, такъ: не было луны. Совсѣмъ не было. Не было ни одной звѣзды. Хоть бы одинъ слабый, мерцающій, перемежающійся лучь изъ надзвѣздной тверди, но и того не было. Вечеромъ только, въ глубокіе сумерки, показала свой ликъ лишь одна привѣтная звѣздочка, но и та сокрылась невозвратно въ непроницаемой мглѣ. – Разъ, два, три! Это былъ сигналъ главного бандита. Десятки безобразныхъ чучелъ съ грязными рожами выскочили изъ подъ моста, и устремились всѣ на одинъ и тотъ же пунктъ. – Ты ли это, Визаръ? спросилъ удушливый голосъ. – Кто жь, кромѣ меня! отвѣчалъ бандитъ. Ну; ребята, заряжайте пистолеты, и маршъ впе-редъ. Ты, Блаузеръ, пойдешь на кухню, а ты, Маркъ, въ кладовую. Ключницѣ зажать ротъ, куче-ра связать, горничную и кухарку взять съ собою. А я, прибавилъ онъ свирѣпымъ голосомъ, я по-смотрю, что дѣлаетъ Амелія въ своей спальнѣ! Наступила мертвая тишина. – Ба! Что я слышу? За мной, ребята! заревѣлъ Визаръ. Вѣдь это было бы очень хорошо: не правда ли, милостивая государыня? Попытаемся те-перь разжидить свой слогъ розовой водицой. Маркизъ Осборнъ написалъ billet-doux, и отправилъ къ леди Амеліи своего миньятюрного жокея. Красавица получила душистую записку изъ рукъ своей femme de chambre, Mademoiselle Anastansie. – Милый маркизъ! Какъ онъ любезенъ. Въ запискѣ было приглашеніе на балъ къ лорду Бумбубунъ. – Кто эта прелестная дѣвушка? спросилъ въ тотъ же вечеръ индійскій принцъ, Моггичун-гукъ, прикатившій изъ Пиккадилли на шестеркѣ вороныхъ коней. Именемъ всѣхъ купидоновъ, любезный Седли, представьте меня ей. |
