|
Все это дѣло, съ весьма краснорѣчивыми подробностями, кухарка, при первой возмож-ности, сообщила всѣмъ мелочнымъ лавочникамъ, и въ короткое время всякая живая душа на Россель-Скверѣ понимала весьма удовлетворительнымъ образомъ отношенія индійского набоба къ прелестной миссъ Шарпъ. Однакожь, мистриссъ Седли, увлекаемая материнскимъ чувствомъ, думала нѣсколько вре-мени, что сынъ ея унизитъ себя женитьбой на дочери-музыканта. – Какъ это можно, сударыня; помилуй Богъ! восклицала мистриссъ Бленкиншопъ, припом-ните, сударыня, мы сами торговали въ мелочной лавкѣ, когда вышли за мистера Седли, который въ ту пору былъ только писаремъ у биржевого маклера, и получалъ не больше ста-пятидесяти фунтовъ. А вотъ мы и разбогатѣли. Богъ не безъ милости, сударыня. Амелія тоже совершенно соглашалась съ этимъ мнѣніемъ, и мистриссъ Седли убѣдилась, наконецъ, что ключница разсуждаетъ какъ женщина, владѣющая самымъ основательнымъ умомъ. Ктому же, чему быть тому не миновать, и судьба – веревка, это всякій знаетъ. Зналъ и мистеръ Седли, который энергическимъ тономъ говорилъ своей супругѣ. – Пусть Джозефъ женится на комъ ему угодно, это до меня нисколько не касается. Нѣтъ у дѣвушки никакого состоянія: что жь за бѣда? мистриссъ Седли тоже была безъ гроша, когда я на ней женился. Миссъ Шарпъ очень умна, и я увѣренъ, съумѣетъ держать своего мужа подъ баш-макомъ: это не бездѣлица! Все же она въ тысячу разъ лучше, чѣмъ какая-нибудь чорная мист-риссъ Седли, и отъ нея полдюжины мѣдно-красныхъ внучатъ. Конецъ-концовъ: все улыбалось радужнымъ мечтамъ, предположеніямъ и планамъ миссъ Ребекки Шарпъ. Въ столовой, какъ водится, мистеръ Джой велъ ее подъ руку, и теперь, въ каретѣ, она сидѣла подлѣ него. О супружествѣ еще не было рѣчи въ этой маленькой компаніи, но всякій зналъ и понималъ, что это ужь само-собою разумѣется. Недоставало только предложенія, и увы, какъ скорбѣла миссъ Ребекка въ настоящую минуту, что матушка ея поко-ится въ сырой землѣ! Будь она жива, дѣло теперь устроилось бы въ какихъ-нибудь десять ми-нутъ; два, три слова съ ея стороны, и вожделѣнное признаніе мгновенно сорвалось бы съ застѣнчивыхъ и робкихъ губъ молодого человѣка. Въ такомъ положеніи были дѣла, когда карета переѣхала чрезъ Уэстммистерскій мостъ и остановилась у Королевскихъ Садовъ, передъ воксаломъ. Когда Джой вышолъ изъ кареты, раз-франченный съ ногъ да головы, толпа поспѣшила съ громкимъ крикомъ и гвалтомъ встрѣтить толстого джентльмена, который краснѣлъ, пыхтѣлъ, величаво озирался кругомъ, пробиваясь впередъ съ своей прекрасной спутницой. Мистеръ Осборнъ шолъ позади съ своей невѣстой. – Послушай, Доббинъ, сказалъ Осборнъ, обращаясь къ своему другу, ты ужь потрудись, пожалуйста, озаботиться на счетъ шалей и нашихъ вещей. И въ ту пору какъ обѣ юныя четы, рука объ руку, пробирались черезъ ворота Королевскихъ Садовъ, честный Доббинъ взялъ подъ руку дамскія шали, и ограничилъ свои удовольствія только тѣмъ, что заплатилъ за всѣ билеты при входѣ въ воксалъ. Онъ пошолъ за ними скромно и съ глубокомысленнымъ видомъ, рѣшившись напередъ вес-ти себя чинно, тише воды, ниже травы. Молодые люди, очевидно, были совершенно счастливы; зачѣмъ же кептенъ Доббинъ будетъ своимъ присутствіемъ разстроивать ихъ блаженство? Впро-чемъ, ему не было почти никакого дѣла до поэтическихъ отношеній Джоя къ миссъ Ребеккѣ Шарпъ; онъ не заботился о нихъ ни на волосъ; но онъ думалъ долго и сладко думалъ о миссъ Амеліи Седли. Прелестная дѣвушка, по его мнѣнію, была вполнѣ достойна даже блистательнаго Джорджа Осборна, и онъ слѣдилъ за наслажденіями юной четы съ искреннимъ умиленіемъ, какъ нѣжный отецъ. Быть можетъ, мистеръ Доббинъ инстинктивно сознавалъ въ своей душѣ, что ему пріятнѣе было и теперь имѣть подъ своей рукой что-нибудь понѣжнѣе кашмировыхъ шалей (многіе уже начали смѣяться при взглядѣ на молодого офицера, навьюченного этимъ женскимъ грузомъ); но онъ теперь, какъ и всегда, былъ совершенно чуждъ всякихъ эгоистическихъ расче-товъ. |
