|
– Исполняйте скорѣе вашу обязанность, майоръ Доббинъ, сказала Амелія, уже пачинавшая чувствовать сильнѣйшую досаду въ своей маленькой груди. Можно вообразить, какъ вытянулось честное лицо Вилльяма при этой повелительной рѣчи. – Я пришелъ сказать… и, такъ-какъ вы остались здѣсь, мистриссъ Кроли, то я принужденъ сказать въ вашемъ присутствіи, что, помоему убѣжденію, вы не можете и не должны, ни въ какомъ случаѣ и ни по какому побужденію, принадлежать къ членамъ семейства моихъ друзей. Леди, оставившая своего мужа, путешествующая подъ чужимъ именемъ, леди, которая сидитъ въ публичномъ мѣстѣ за игорными столами… – Это было однажды, когда я собиралась на балъ, вскричала Бекки. –..такая леди, говорю я, не можетъ быть приличной собесѣдницей для мистриссъ Осборнъ и ея сына, продолжалъ майоръ Доббинъ. Къ этому остается мнѣ прибавить, что есть въ этомъ городѣ особы, вполнѣ знакомыя съ вашимъ поведеніемъ, и онѣ сообщаютъ о васъ такія подробности, о которыхъ я не желаю и не смѣю говорить… въ присутствіи мистриссъ Осборнъ. – Вотъ это, по крайней мѣрѣ, очень скромный и совершенно удобный способъ клеветать на беззащитную женщину, отвѣчала Ребекка. Вы подвергаете меня обвиненіямъ, таинственнымъ и загадочнымъ, которыхъ и не высказываете; это дѣлаетъ вамъ честь, майоръ Доббинъ. Въ чемъ же, спрашивается, обвиняютъ меня? Въ невѣрности къ мужу? Я презираю эту клевету и открыто вызываю всѣхъ и каждаго доказать ее;– вызываю васъ самихъ, милостивый государь. Честь моя неприкосновенна – была, есть и будетъ, несмотря на ожесточенныя преслѣдованія моихъ враговъ. Въ томъ ли еще вы обвиняете меня, что я бѣдна, несчастна, безпріютна, отвержена всѣми своими родственниками? Такъ точно, я виновата во всѣхъ этихъ проступкахъ, и судьба караетъ меня за нихъ каждый день. Караете и вы, майоръ Доббинъ. пусти меня, Эмми, и я уйду, куда глаза глядятъ. Стоитъ только предположить, что я не встрѣчалась съ тобою, и колесо злосчастной моей жизни снова завертится своимъ обычнымъ чередомъ. Пройдетъ ночь, и я опять булу скитаться по всему свѣту, какъ странница, для которой нѣтъ безопаснаго пріюта подъ человѣческою кровлей. Помнишь-ли, Амелія, какую пѣсню ялюбила пѣть въ свои былые, молодые годы? и тогда я скиталась точно такъ же, какъ теперь; и тогда презирали меня, какъ жалкую, безпріютную тварь; и тогда обижали меня, и безнаказанно издѣвались надо мною, потому-что некому было вступиться за бѣдную дѣвушку на этомъ свѣтѣ. Пусти меня, Эмми, мое пребываніе въ твоемъ домѣ противорѣчитъ планамъ этого господина. – Ваша правда, сударыня; сказалъ майоръ, – и если въ этомъ домѣ я имѣю какую-нибудь власть. – Власть! Власть!!?? Никакой власти вы не имѣете здѣсь и не будете имѣть, майоръ Доббинъ, закричала Амелія, сверкая своими гнѣвными глазами. Ребекка, ты останешься со мной. Я не оставлю тебя, потому-что есть на свѣтѣ изверги, которымъ пріятно преслѣдовать беззащитную женщину; и не буду я обижать тебя, Ребекка, изъ-за того только, что это могло бы доставить удовольствіе майору Доббину. Уйдемъ отсюда, моя милая. И обѣ женщины быстрыми шагами пошли къ дверямъ. Но Вилльямъ заслонилъ собою этотъ выходъ. Онъ взялъ Амелію за руку и сказалъ: – Я непремѣнно долженъ объясниться съ вами, Амелія, угодно ли вамъ остаться на минуту въ этой комнатѣ? – Онъ желаетъ говорить съ тобою безъ меня, сказала Бекки, принимая страдальческій видъ. Въ отвѣтъ на это, Амелія схватила ея руку. – Увѣряю васъ честью, сударыня, что не о васъ теперь я намѣренъ говорить съ мистриссъ Осборнъ. Воротитесь, Амелія… на одну только минуту. Амелія посмотрѣла на свою подругу нерѣшительными глазами, и отступила на середину комнаты. |
