|
Ну, чего тебѣ надобно? Я люблю Амелію, обожаю, и все, что ты хочешь. Не сердись, Вилльямъ, къ чему ты нахмурилъ свои бро-ви? Амелія не виновата, я знаю. Амелія прехорошенькая дѣвушка, и это мы съ тобой знаемъ. Да только, видишь ли, мой другъ, между всѣми этими недотрогами не будешь имѣть никакого успѣха, если ты станешь, прежде времени, распространяться о моихъ дѣлахъ, а поволочиться… почему не поволочиться молодому человѣку? Послѣ свадьбы исправлюсь, даю тебѣ честное сло-во, и… да что жь ты сердишься, Вилльямъ? Въ будущемъ мѣсяцѣ я возвращу тебѣ сотню фун-товъ, какъ-скоро отецъ мой обдѣлаетъ свою послѣднюю затѣю. Сейчасъ же поѣду въ городъ и завтра по утру буду у своей невѣсты. Довольно ли тебѣ этого, Вилльямъ? Помиримся, мой другъ. – Дѣлать нечего, я не могу на тебя сердиться, Джорджъ, сказалъ добродушный Доббинъ, протягивая ему свою руку. Что жь касается до денегъ, я знаю, мой другъ, ты бы раздѣлилъ со. мною послѣдній шиллпнгъ, если бы я имѣлъ въ нихъ нужду. – Ей-Богу раздѣлилъ бы; ты не ошибаешься, Доббинъ, подтвердилъ Джоржъ съ величай-шимъ великодушіемъ, хотя, мимоходомъ сказать, въ карманѣ его никогда не водилось лишнихъ денегъ для какого бы то ни было друга. – Только ужь вотъ что, Джорджъ, сердись-не сердись, а я бы, право, посовѣтовалъ тебѣ разстаться со всѣми этими дурачествами. Если бы ты могъ видѣть страждущее личико миссъ Эмми, когда намеднись она распрашивала о тебѣ, ты бы, и безъ моихъ совѣтовъ, забросилъ къ чорту эти бильйярдные шары. Поѣзжай къ ней, ради Бога, утѣшь ее: тебѣ это ничего не стоитъ. Напиши по крайней мѣрѣ къ ней письмо подлиннѣе. Сдѣлай же чт– нибудь для утѣшенія своей невѣсты. – А вѣдь, должно-быть, она демонски врѣзалась въ меня, сказалъ мистеръ Осборнъ съ са-модовольнымъ видомъ. И на этомъ основаніи, онъ отправялся доканчивать свой вечеръ въ кругу веселыхъ друзей. Амелія между-тѣмъ любовалась на луну изъ окна свой спальни, и пристально думала о ми-ломъ другѣ своего сердца. Гдѣ онъ? Въ Четемѣ; это она знала. Что-то онъ подѣлываетъ? Вѣроятно, такъ же какъ она, смотритъ на луну, и думаетъ о ней. Бѣдный Джорджъ, милый Джорджъ!.. А можетъ, въ эту минуту, онъ защищаетъ угнетенную невинность, спасаетъ какого-нибудь раненого, или изучаетъ, въ своей одинокой комнатѣ, стратегическое искусство. О, какъ бы ей хотѣлось теперь вспорхнуть легкой птичкой за облака, долетѣть до Чатема, и посмотрѣть украдкой, что дѣлаетъ великодушный Джорджъ? И ничего бы не увидала. Ворота трактира были заперты, окна занавѣшены въ общей залѣ, великодушный Джорджъ кутилъ на пропалую. Бѣдная Амелія! Черезъ день послѣ только-что описанной размолвки двухъ друзей, мистеръ Осборнъ, вѣрный своему честному слову, собрался ѣхать въ городъ, къ величайшему наслажденію капита-на Доббина, который теперь усердно помогалъ ему укладывать вещи. – Какъ бы хорошо было привести ей какой-нибудь подарокъ! сказалъ Джорджъ: – только, какъ-нарочно, теперь нѣтъ у меня ни пенни за душой. – Ну, этому горю помочь можно, сказалъ великодушный Доббинъ, вынимая изъ бумажника нѣсколько банковыхъ билетовъ. Этого, авось, хватитъ; возьми. Сквитаемся. – Мнѣ, право, совѣстно… – Э, что за счетъ между друзьями! И онъ, я знаю, купилъ бы для Амеліи превосходнѣйшій подарокъ; если бы въ городѣ, сверхъ всякого ожиданія, не соблазнила его брилльйантовая булавочка, которую онъ увидѣлъ въ окнѣ ювелира. Булавка какъ-разъ приходилась для его батистовой рубашки, и онъ купилъ эту вещицу, заплативъ за нее большую часть своихъ денегъ. Осталась бездѣлица – серебра мелочь, и ужъ конечно, теперь было не до подарка. |
