Людмила Никандровна стала хорошим врачом и выглядела именно так, как должен выглядеть врач, – строгая, с ранней сединой в волосах, которая вдруг вошла в моду. Нинка же ругалась матом, как в молодости, громко хохотала, рассказывала анекдоты, исключительно пошлые. В ее кабинете всегда стояла бутылка коньяка – для клиенток, которые пришли на болезненную процедуру или просто хотели вместе с порцией уколов красоты снять усталость. Постоянным клиенткам Нинка говорила: «Ну, мать, ты даешь». К молодым обращалась: «Звезда моя». Нинка, обкалывая пациенток, успевала выслушивать жалобы на любовников, мужей, детей, свекровей. Как-то Людмила Никандровна пришла к подруге по записи и сидела в общей очереди. Нинка ее даже не сразу заметила. Людмила Никандровна иногда любила приходить на прием к подруге и посидеть среди пациенток – понаблюдать. Сверить свои ощущения с Нинкиными комментариями. Людмиле Никандровне было важно убедиться, что она еще видит, слышит, чувствует.

Так происходило и раньше, во время соревнований. В какой-то момент наступал ступор, накатывал ком и сражал всю команду. Мила очень боялась именно этого состояния, когда невозможно что-либо контролировать. Кажется, ты все делаешь правильно, а ничего не выходит, и вдруг становится безразлично, что произойдет дальше. У всех этот момент наступает по-разному и проявляется тоже по-разному. У той же Светки всегда перед игрой начинался понос. Она бежала в туалет, держась за живот, и приступы повторялись снова и снова. Светка не ела, не пила перед соревнованиями, но ничего не помогало – живот крутило. Нинка же перед ответственными матчами и ела, и пила, и хоть бы одна напасть ее взяла. А с жуткого похмелья Нинка вообще играла красиво – Димдимыч аж рот открывал от восторга. Она двигалась медленно, плавно, мяч подавала с затяжкой, лениво. Комбинации тоже выстраивала вроде как примитивные на первый взгляд, ученические, но прекрасные в своей точности. А Мила впадала в ступор ближе к концу игры. У нее был особый случай – она отбивала, подавала, но на площадке не присутствовала. И за игрой наблюдала будто со стороны и сверху. И только Нинка могла всех вывести из ступора. Один раз она заперла туалет, и Светка вышла на площадку с мыслью, что обосрется. Так и сообщила.

– Ну, класс! – рассмеялась Нинка. – Если не выиграем, то хоть поржем.

А Милу в какой-то момент Нинка ущипнула за ляжку. И та вдруг очнулась, вернулась к действительности. Так что с тех пор нога Милы была в синяках, но она была благодарна подруге за найденный способ. Светке требовался закрытый туалет, а ей – щипок за ляжку.

В холле частной клиники, где работала Нинка, Мила тоже чувствовала такие щипки, чтобы вернуться к реальности. Вот подруга завела в кабинет молодую женщину, и та пробыла в кабинете ровно полтора часа. Нинка к ней так и не зашла. Но женщина вышла довольная и свежая.

– А эта женщина из первого кабинета? – уточнила Людмила Никандровна диагноз.

– Ребенку два месяца, свекровь – монстр, приходит отоспаться, – ответила подруга.

У Нинки всегда было много чокнутых на приеме, не меньше, а то и больше, чем у Людмилы Никандровны.

Например, женщина явно за семьдесят. Все лицо в глубоких морщинах, как печеное яблоко, а руки – молодые, без единого пигментного пятнышка.

– А с ней что? – спрашивала Людмила Никандровна.