По потолку змеились трубки для вестовых ящериц, числом не меньше дюжины; еще больше их надраенными медными грибницами прорастали в пол. Из стен торчали рычаги, выступали всевозможные рубильники, манометры, указатели приборов. В одном из углов висели клетки, где перепархивали почтовые крачки. Алек на секунду прикрыл глаза, вслушиваясь в гудение, жужжание, говор людей и разноголосицу живности.

Фольгер легонько тронул Алека за рукав:

— Мы сюда пришли для разговора, а не глазеть по сторонам.

Алек с нарочито серьезным лицом последовал за графом, но при этом все равно прислушивался и глядел во все глаза. Какие бы ни были у капитана новости, прежде всего хотелось рассмотреть все детали этого примечательного места.

Спереди на мостике находился штурвал, как на каком-нибудь старинном паруснике; вид у него был странновато вычурный, как и вообще многое у дарвинистов. Стоящий за штурвалом капитан Хоббс, обернувшись, улыбнулся гостям.

— А вот и вы, господа! Спасибо, что пришли.

Алек, следовавший за Фольгером, коротко поклонился, словно какой-нибудь аристократишка без определенного чина.

— Чем обязаны столь приятным визитом? — учтиво осведомился Фольгер.

— Вот, корабль снова на ходу, — ответил капитан Хоббс. — Хотелось вас персонально за это поблагодарить.

— Рады были помочь, — сказал Алек.

Ну, хоть раз подозрения графа не оправдались!

— Правда, есть у меня и дурные вести, — продолжил капитан. — Я только что получил сообщение, что Британия и Австро-Венгрия находятся в состоянии войны. — Он кашлянул. — Прискорбно, что и говорить.

Алек медленно выдохнул. Интересно, давно ли капитан об этом знает? Наверняка дожидался, чтобы они сперва отремонтировали двигатели. Тут до Алека дошло, что они с Фольгером перемазаны машинным маслом и одеты как биндюжники, а Хоббс красуется в безупречном синем мундире. Сейчас он капитана ненавидел.

— Это ничего не меняет, — хладнокровно сказал Фольгер. — В конце концов, мы не солдаты.

— В самом деле? — Капитан нахмурился. — А разве на ваших людях не мундиры гвардии Габсбургов? Может, я ошибаюсь?

— Связь с Австрией нами утрачена, — заметил Алек. — Я уже говорил: мы бежали из страны по политическим соображениям.

Капитан в ответ пожал плечами.

— Дезертиры все равно солдаты.

— Мои люди едва… — пытаясь сдерживаться, начал Алек.

— Вы хотите сказать, что мы военнопленные? — перебил его Фольгер. — Если так, то мы отстраняем наших людей от двигателей и удаляемся на гауптвахту.

— Не надо спешки, господа! — Капитан просительно воздел руки. — Я лишь хотел довести до вас скорбное известие и воззвать к вашему снисхождению. Я сам теперь в крайне неловком положении, вы же должны это понимать.

— Мы тоже считаем его неловким.

— Ну вот видите! — Капитан пропустил мимо ушей язвительность тона. — Я бы предпочел достичь некоего компромисса. Прошу вас, вникните в мое положение. Вы так толком и не сказали, кто вы такие. Теперь, когда наши страны в состоянии войны, это делает ваш статус, как бы сказать… весьма двусмысленным.

Капитан выжидательно смолк, а Алек с Фольгером переглянулись.

— Судя по всему, да, — произнес после паузы граф. — Но мы все равно предпочитаем находиться здесь в некотором роде инкогнито.