— Олег? — снова позвала я, и голос дрожал от неуверенности и удивления. — Ты дома?

Но Олега дома,не было. Зато тут наличествовал накрытый на двоих стол, сервированный изумительным синим фарфором. В центре два изящных золотых амура держали подсвечник с тремя синими свечами, рядом стояла бутылка дорогого французского вина. Я закрыла глаза и потрясла головой. Это не мой фарфор и не мои амуры... Тут я ойкнула, всплеснув руками.

— Господи, как я сразу не догадалась: Олег специально вернулся пораньше, чтобы сделать мне подарок! О таком сервизе я мечтала всю жизнь! А подсвечники?! Я их обожаю!

Я запрыгала, хлопая в ладоши. Но следующая мысль, пришедшая в голову, веселья немного поубавила. Где он сам? Ответ, зная непростой характер супруга, напрашивался сам: Олег все приготовил, но меня не было слишком долго. Ужина тоже нет. В дополнение ко всему, он вполне мог увидеть в окно, как меня подвез Максим... Черт! Я топнула с досады ногой. Однако, если Олег видел меня в окно, значит, он где-то здесь... Скорее всего выскочил к соседям. К Ферапонтову... Точно!

Я кинулась на лестничную площадку и принялась названивать в Колькину дверь. Прошло минут пять, прежде чем он открыл. Вид у Ферапонтова был заспанный.

— Люба? — разглядев меня в дверях, почему-то изумился Колька. — Ой, то есть Любовь Петровна! Здрасьте! Извините, я спал...

Мне было плевать, что он делал, хоть бы и плясал.

— Коля, а Олег не у тебя?

Я смотрела с надеждой, отчего Ферапонтов смутился окончательно.

— Кто? Олег? Ваш муж? Не... Не знаю... Извините, но у меня его нет.

На тот случай, если Олег попросил соседа соврать, я окинула Колю пронзительным взглядом. Торопливо пригладив взъерошенный чуб, Ферапонтов испуганно спросил:

— Случилось чего? Может, вам помочь?

Огорченно вздохнув, я покачала головой.

— Спасибо, Коля, не надо. Просто я подумала: вдруг Олег к тебе зашел?

Голубые глаза Ферапонтова, смотревшего на меня почти с отчаянием, не врали. Если бы Коля мог сейчас извлечь моего супруга из рукава, как фокусник кролика, непременно бы это сделал.

К Мытериным Олег бы не пошел. Он недолюбливал Маринку за резкий язык и за то, что. она не скрывала своей к нему неприязни. В четвертой квартире на нашей площадке проживала почтенная пенсионерка Марфа Кондратьевна, милая старушка, но глухая как пень. С остальными жильцами подъезда Олег знакомства не водил. Я вернулась в квартиру.

Заглянув на всякий случай еще раз во все углы, села в гостиной на диван и поджала ноги. Под руку подвернулась маленькая диванная подушка. Так я и сидела: обнимая подушку и разглядывая нарядный стол.

Около десяти вечера раздался звонок в дверь.

— Кто там? — мой голос невольно дрогнул.

— Это я!

Я распахнула дверь, недоверчиво глядя за порог. Передо мной, радостно улыбаясь от уха до уха, стоял Олег. Он шагнул в коридор, приткнул возле вешалки свой черный чемоданчик и сгреб меня в охапку.

— Привет! Я соскучился!

Сердито хмурясь, Лидка потыкала вафельной трубочкой в подтаявшее мороженое и уточнила:

— А ты не думаешь, что он просто-напросто пудрит тебе мозги?

Кинув растерянный взгляд на снующих внизу прохожих, я пожала плечами:

— Я, в принципе, не знаю, что и думать...

Мы сидели на открытой веранде летнего кафе галереи искусств, ожидая заказанный кофе. Сегодня была пятница, у меня по графику выходной, а Лидка наплевала на работу, поскольку я позвонила ей вчера вечером и сказала:

— Вельниченко! Завтра надо встретиться, или я по фазе съеду...

На веранде, кроме нас, никого не было, чему я была рада, поскольку хотелось выговориться в спокойной обстановке.

— Может, тебе у него об этом спросить?

— О чем?

— О звонках.