– Другого выхода, я так понимаю, все равно нет? – вздыхает, наконец, Хельга, прерывая воцарившуюся в салоне тишину. Я пожимаю плечами. Рейн-Виленский, при последней нашей встрече, достаточно четко объяснил «политику партии». Избыток абсолютной монархии, у которой, как оказалось, есть и свои минусы. А уж когда такой монарх является еще и совладельцем твоего предприятия… в общем, можно даже и не рыпаться.

– Я думаю, если мы все вместе тряхнем мошной, то наверняка сможем собрать полную сумму. А сочтемся по завершении года. Что скажете? – протянул Грац, на что Лада только печально покачала головой.

– И через месяц придет еще одно такое же «предложение». – Развела она руками. – Да еще и срывами поставок поторопят…

– Вы хотите сказать, что его у величества появились какие-то планы на наше объединение? – удивленно вздернул бровь наш профессор.

– Может, и не у него лично, но… – Я вновь пожал плечами. – Кажется, все указывает именно на это. Уже сейчас мы испытываем некоторое давление со стороны прежде безупречных партнеров. Иные поставщики начинают требовать полную предоплату, а кое-какие наши заказы, хотя бы на том же хольмском заводе накопителей, исполняются с нарушением сроков, срывая нам весь регламент работ. И что самое интересное, как я выяснил, глянув наши с ними договора, все эти недоверчивые и необязательные поставщики имеют в своих пайщиках нашего государя. Так-то.

– Н-но… но ведь это отвратительно! Зачем он это делает?! – Тряхнула рыжей гривой Хельга и смутилась, когда на ней скрестились взгляды присутствующих.

– Думаю, ему пришлась не по вкусу моя переписка с некоторыми нашими иностранными партнерами. Или сами эти партнеры. Ничем иным подобное стремление к тотальному контролю я, при всем желании, объяснить не могу, – протянул я и вздохнул. – Но это, на самом деле, неважно. Мы с Ладой посоветовались и решили взять кредит на увеличение уставного капитала. Объединение должно работать.

– Банк ведь потребует залог. Собираетесь рискнуть паем? – Покачал головой Грац.

– Посмотрим, Меклен Францевич. Как бы то ни было, ставить под удар наше дело я не буду. Да и уж совсем нищими мы с Ладой не останемся.

– А вы не думаете, что в случае… м-м-м… неувязок с кредитом банк просто продаст ваш пай любому заинтересованному лицу? И неизвестно, кто это будет… – Прищурился Гордей Белозорич.

– Именно поэтому мы здесь. Я хочу предложить вам выкупить шестнадцать процентов моего пая.

– Не хотите дать кредитору возможность получить блокирующий пакет, да? – Ухмыльнулась Хельга, переглянувшись с Ладой. О да, эти две финансовые акулы понимают друг друга, как никто.

– Разумеется. А учитывая, что принадлежащая объединению доля не имеет права голоса, вы, господа, даже при самом худшем варианте развития событий будете иметь решающее право голоса. – Кивнула жена.

– Вы так говорите, словно заранее уверены в том, что не сможете отдать этот чертов кредит, – пробурчал Попандопуло и тут же, по привычке, бросил виноватый взгляд на наших дам. Но тем сейчас явно было не до сквернословящего «вечного ребенка», так что они и не подумали сделать ему замечание.

– Не то чтобы уверен, Леопольд Юрьевич, – медленно проговорил я в ответ. – Скорее, это нечто вроде моего страхового билета, на случай непредвиденных обстоятельств.