– Да, даны не выдают тех, кто пришел на их землю с миром. – Очевидно не дослышав, кивнул посол. – Но это никак не значит, что такая традиция устраивает всех и вся. Да и попытки некоторых, скажем так, нечистоплотных личностей просить убежища в Нордвик Дан тоже не доставляют удовольствия. Две Короны это не прибежище для прохвостов, где они могут спрятаться от возмездия за свои действия в других странах… – распаляясь, все быстрее и быстрее говорил Бернсторф, и глаза его зло сверкали. Это кто ж из эмигрантов так ему насолил, что граф до сих пор забыть не может? Хм…

– Я не ослышался, вы сейчас назвали меня мошенником? – изобразив удивление, перебил я собеседника. – Граф, только то, что вы предельно честны в нашей с вами беседе, удерживает меня от вызова на хольмганг.

– Варварство. – Скривился посол.

– Можете назвать это дуэлью, если вам претят традиции вашей собственной страны, – отрезал я.

– Князь, одну секунду… – Покрасневший, взбудораженный Бернсторф выудил из жилетного кармана пилюльницу и, выкатив на ладонь пару горошин темного, почти черного цвета, закинул их под язык… – Успокоительное. После контузии я стал чересчур вспыльчив…

Только что наливавшееся багровой краской лицо посла вновь приобрело нормальный оттенок, и он, глубоко вздохнув, слабо улыбнулся.

– Прошу простить мне мой длинный язык, князь. Стар я стал для этой должности, ни хладнокровия, ни былой сдержанности. На покой пора. Все же семьдесят лет, немалый срок…

Семьдесят? Хитрый лис… не сторонящийся ментальной медицины… Да он же мне «качели» устраивает! Черт, как я сразу не понял… Идиот.

– Забудем, граф. – Я выдохнул.

– Благодарю, ваше сиятельство… – Покивал посол и медленно проговорил: – Князь, не откажите в любезности, поведайте мне, что вообще толкнуло вас на бегство?

– Вам рассказать всю историю? – Печально улыбнулся я в ответ. – Что ж, мне тоже надо остыть, почему бы и не таким образом? Я полагаю, что все началось в тот момент, когда созданная мною с товарищами компания начала приносить прибыль. Для начала производства мы брали товарный кредит у государя, а впоследствии он, как это бывает с перспективными предприятиями, вошел в долю. Пай был невелик, десятая часть… И все было замечательно ровно до тех пор, пока мы не попытались выйти со своими товарами в Европу. Задел был достаточно велик, потрачены серьезные средства на производство продукции, не использующей активных ментальных конструктов…

– То есть с помощью магии вы начали создавать немагические вещи? – уточнил посол так, словно впервые слышал о тех событиях.

– Именно. Ведь в западных странах до сих пор действует запрет на импорт «артефактов» из Руси и Венда. – Кивнул я. – Торговля пошла замечательно. Те же автомобили раскупили на корню, но… едва речь зашла о продаже лицензий на производство наших товаров в самой Западной Европе, государь наложил вето…

– Мудро, – проронил Бернсторф.

– Для государства, несомненно. Монополия всегда выгоднее конкуренции. – Хмыкнул я. – Единственное, чего не учел ни государь, ни мы, пайщики и владельцы патентов, это жадность купцов и заводчиков. А они очень быстро смекнули, что единственный способ обойти патенты, не вкладываясь в серьезные разработки, это ликвидация всех владельцев тех самых патентов, вплоть до наследников. Нас немного, всего пять человек прямых держателей и моя семья… но теперь… извините. – Я перевел дух и продолжил, после сочувственного кивка посла: – Да… Первое покушение, к счастью, не удалось, но Леопольд Юрьевич, замечательный инженер и изобретатель, оказался тяжело ранен.