– Вит?

– Да?

– Что ты придумал, ответь?

– Увидишь.

– Р-р-р.

– Полностью согласен, дорогая. – Я отодвинул от себя пустую тарелку и, ласково улыбнувшись сверлящей меня взглядом Ладе, договорил: – Передай мою благодарность Творимиру. Обед был великолепен, ничуть не хуже, чем у Лейфа.

– Господин Старицкий, я с вами еще не договорила! – воскликнула она, едва я поднялся из-за стола.

– Извини, солнышко, но мне пора ехать в училище. Мой заместитель скоро получит новую должность, так что я должен быть уверен, что он к ней готов. Поговорим вечером… – скороговоркой выдал я и выскочил за дверь. Пускай помучается.

А вот нечего было напоминать о моем прошлогоднем конфузе с костюмом. И вообще, у меня действительно не было возможности переодеться к балу, устроенному Бернгардтом Брячиславичем… Сначала доклад Кабинету о работе училища, потом прием у государя, я банально не успевал заехать домой.

Нет, если бы Лада была со мной, она бы ни за что не допустила такого поворота, вот только жена в то время гостила вместе с детьми у своего отца, так что наставить меня «на путь истинный» было просто некому… Хотя, не скрою, многие из присутствовавших тогда в Туровском дворце сочли мое появление на бале-маскараде в парадном вицмундире эдакой фрондой и замечательной шуткой. И хозяин дома, между прочим, был в числе этих ценителей юмора.

Приняв из рук дворецкого пальто и шляпу, я натянул перчатки и, подхватив трость, хотел было уже выйти из дома, когда на пороге холла появилась Лада. Процокав каблучками по каменному полу, она подошла ко мне вплотную и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но… У меня нет времени на споры!

Запечатав губы жены долгим поцелуем, спустя минуту я выпустил ее из объятий и, подмигнув, выскочил в предусмотрительно открытую дворецким дверь.

– Вит, мы еще не договорили! – донеслось мне вслед. Договорим, милая, обязательно. Вечером.

Заряда хорошего настроения, подаренного мне Ладой, хватило ненадолго. Ровно до того момента, пока я не оказался в училище, где столкнулся с Абаевым. Насколько сей господин был замечательным заместителем, настолько же отвратительным он оказался коллегой. Не знаю, у него случилось «головокружэние от успэхов», или просто вылезла дурная натура, до того скрываемая от начальства, но его высокомерный вид и разговоры через губу заставили меня сначала удивленно хмыкнуть, а когда он проигнорировал приказ предоставить сводный отчет, подготовленный преподавателями, я не сдержался.

– Кантемир Талгатович, вы, кажется, всерьез решили, что имеете право игнорировать мои распоряжения? – Я прищурился, глядя на сидящего справа от меня заместителя, и говор преподавателей, собравшихся на совещание, стих. – Так вот, позвольте вас разубедить. Вы числитесь в штате и обязаны исполнять все мои приказы до тех пор, пока кто-либо из нас не покинет стены этого заведения.

– Тихомир Храбрович. – Не дождавшись ни звука от багрового зама, я повернулся к Бережному, вот уже пять лет занимающему в училище должность учителя фехтования и куратора атлетического зала. – Какое наказание предусмотрено для курсанта, намеренно проигнорировавшего приказ командира?

– Согласно уставу, – Бережной ухмыльнулся в усы, – наказание за неисполнение приказа командира определяет непосредственный начальник нарушителя. В случае курсантов это их курсовые офицеры, в случае преподавательского состава директор училища.

– Замечательно. – Я смерил взглядом округлую фигуру Абаева и растянул губы в улыбке. – Хм. Поскольку наше училище структура военная, наказывать вас рублем я считаю неверным, Кантемир Талгатович.