|
Завел даже специальный маскхалат под цвет лишайных берез и кочек, который делал меня, когда я залегал под деревьями, практически невидимым. Однажды в считанных метрах от меня прошло звено военсталкеров, изучавших Периметр на предмет свежих прорывов. И ни один в мою сторону не поглядел! А расстояния до важного-интересного меня никогда не пугали. Даром, что ли, я когда-то был чемпионом универа по бегу на сверхдлинные дистанции? Сразу за березовым лесом начинались места, которые на старой топографической карте звались Касьяновыми топями. Кто такой этот Касьян и почему топи в его честь назвали, мне, конечно, было неизвестно. Но я представлял себе этого Касьяна чем-то вроде Черного Сталкера, этаким развоплощенным, но могущественным стильным чувачком, одетым в черную кожу со стальными заклепками и расположенным лично ко мне. Чем-то вроде Деда Мороза для взрослых… И когда случалась в топях какая-нибудь херня, я всегда поминал этого самого Касьяна. Чтобы помог. Я уже говорил вам, что суеверен? Нет? Тогда говорю. А вот мой дружок Тополь, у него была страсть всегда все переименовывать, и желательно как-нибудь этак глумливо, со снижением, называл Касьяновы топи «канализацией». Из-за специфического сероводородного запаха, который исходил от тамошней воды. Через топи мы, сталкеры, проложили тропу. Нет, мы не делали насечек на стволах хилых сосенок и не обвешивали кусты красными тряпочками. Но специалисту – вроде меня – всегда было ясно: ступать сначала сюда, а потом туда. А во-он туда – туда не ступать. Там разбросан пяток раскрошенных шишек. Это значит, рядом птичья карусель. А вон там вообще можно отдать Богу душу, там – гравиконцентрат. О чем свидетельствует скрученная буквой «С» молодая осинка. В отличие от большинства сталкеров, которые те места презирали, я обычно покидал Лишайники и вступал на зыбкие почвы Касьяновых топей с чувством глубокого морального удовлетворения. Я знал: военсталкеров с Периметра более бояться незачем. Ни один, даже самый ретивый армейский, сюда не сунется. Что же до гниленькой сероводородной вони, так против нее у меня имелся новомодный противогаз «Циклон-10». Который, по единодушному признанию всех моих друзей, служил также и лучшей защитой от жгучего пуха, ядовитой пыли и радона – тяжелого, очень радиоактивного инертного газа. Радон этот паскудный то и дело на Касьяновых топях выделялся, прямо струями бил – хорошо различимыми в сумерках и ночью из-за природной флюоресценции. А противогаз этот, «Циклон-10», я месяца три назад снял с пояса мертвого сержанта. Да-да, хочешь быть сталкером – забудь о брезгливости. Снял, хорошенько прокрутил в стиральной машине, посушил – и включил в состав своей экипировки. Что же добру пропадать? Одутловатый сержантский труп лежал на опушке березовой рощи. В левой, остывшей уже руке сипло надрывалась рация. Я бегло осмотрел тело и не обнаружил ни ран, ни ожогов, ни следов зубов. Вообще ничего. Может, тот сержант от инфаркта умер? Или от прободения язвы желудка? Вот это номер – сканать от такого в Зоне! Я бодро шагал через топи, опираясь на длинный, вырезанный из дуба посох (обычно я, выходя из Зоны, оставлял его в тайнике между двух сросшихся берез). |
