— Немецкие путешественники могут иметь при себе револьверы, но никак не русскую рукопись! А стрелять мы условились только в последней крайности… Это Бог знает что такое!.. Хотите воды?

— Дайте…

Протяжно завыл свисток. Браун расплескал воду. Пароход задрожал и тронулся.

— Пошли?

— Пошли… Слава Тебе, Господи!..

— Могут еще остановить у канала.

— Нет, это маловероятно.

— Пошли!..

Браун взглянул в иллюминатор. В черно-серой пустоте плыли редкие, уже тускнеющие огни. Малиновые окна будки удалялись.

— Ну, как сошло?.. Что же вы молчите?..

— Вы играли божественно!.. Выпейте все-таки воды…

— Скажите тост!

— С удовольствием. Повод есть… Я все-таки не предполагал, Александр Михайлович, что вы так хорошо владеете собой!

— Не предполагали?

— Нет, нет…

— А вы сами?.. «Jawohl»… — Он снова захохотал. — Вы сами-то, a? «Jawohl»?

— Что ж говорить о старом воробье? Я не философ, я фараон.

— Ваше здоровье, фараон!

— Спасибо… Самообладание у вас поразительное… Нет, что бы вы там в трактире ни говорили, вы убили Фишера, — весело сказал Федосьев. — Не иначе как вы убили Фишера, Александр Михайлович.

— Слава Богу!.. Ну, слава Богу!.. Я так волновалась!.. Так беспокоилась!..

— Напрасно… Напрасно, — повторял счастливый, сияющий Витя, не зная, куда девать затруднявший его чемодан.

— Но как же все сошло?.. Благополучно? Гладко?

— Как видишь, совершенно благополучно… И рассказывать нечего, просто неловко!

— Что же было?.. Да говори, несносный!.. Это все твои вещи?.. Но сначала скажи, что Сонечка?.. Что Глаша? Как ее здоровье? Да говори же!

— Я так не могу, не все сразу… У меня в вагоне большой чемодан… Все благополучно… А у тебя?

— Ну, слава Богу!.. Я сейчас позову носильщика… — закричала она.

— Здесь что, совсем Германия?

— Почти Германия…

Носильщик подкатил тележку, вежливо поклонился, взял у Вити ручной чемодан и побежал в вагон.

— Да рассказывай же! Что было в Белоострове?

— Право, ничего особенного. Посмотрели на мой паспорт, порылись в каких-то бумагах… Потом в вагоне говорили, что это списки: кого велено задержать.

— Воображаю, как у тебя душа ушла в пятки!

— Удовольствие среднее, что и говорить.

— Я, однако, была убеждена, что ты проедешь!

— Отчего же ты волновалась?

— Какой ты глупый!.. Почти все проезжают через Белоостров благополучно.

— Далеко не все, осмотр был очень строгий, — обиженно возразил Витя, хотя только что утверждал обратное. — Одних лишь немцев пропускали сравнительно легко, а всех других обыскивали, допрашивали. Потом говорили, что искали какого-то важного контрреволюционера…

— Нет, правда?

— Однако мой германский паспорт произвел магическое действие…

— Или, скорее, твой возраст.

— Возраст здесь ни при чем! И денег у нас, у немцев, не отобрали… Вот только чемодан самому пришлось тащить через мост.

— Бедняжка! Ты очень устал?

— Нисколько… Какая ты, однако, элегантная!.