Я скатился по ступенькам вниз и рывком распахнул дверь. Вайль прибирал помещение и на мой вопрос, что бы это значило, лишь недоуменно покачал головой.

— Не знаю, наверное, это оставили после себя завоеватели Берлина.

— Оно выглядит так, словно сделано здесь…

— Может, и так. В конце концов, кто захватил Берлин?..

В задней комнате внезапно послышался короткий, пронзительный женский крик.

Вайль выронил стакан и бросился туда. Я последовал за ним.

Он распахнул дверь, за которой оказалась уютная, скромно обставленная комната. Стол, покрытый плотной темной скатертью, на нем перец, соль, ножи и вилки… У окна — пианино.

Девушка лежала на полу.

— Ева! — ахнул Вайль, опускаясь на колени рядом с ней.

Я еще раз огляделся вокруг. На маленьком кофейном столике стояло какое-то растение, на первый взгляд напоминающее кактус. Оно было все в крапинках, неприятного зеленого цвета, а верхушка изогнулась так красноречиво, что живо напоминала изготовившуюся к броску змею — безглазую, безносую, но — с пастью! И пасть приоткрылась, когда я подошел поближе! В ней даже были зубы — скорее, шипы, расположенные как зубы. Одного шипа явно не хватало. Я отступил назад и стал осматривать труп. В запястье торчала колючка, к которой я не притронулся.

— Она мертва, — тихо сказал Вайль, вставая и озираясь кругом. — Но как?..

— Ее укусило это ядовитое растение, — сказал я.

— Растение?!.. Я должен вызвать полицию…

— Не стоит этого делать — по крайней мере, сейчас, — попросил я и вышел. Я уже знал, куда идти. В дом Бисмарка и… в сад развлечений Фелипе Сагиттариуса.

Чтобы найти кэб, понадобилось время, я успел промокнуть до нитки и приказал извозчику поторапливаться.

Не доезжая до места, я остановил кэб, расплатился и зашагал по газонам. Потом не стал утруждать привратника, а просто влез в окно, воспользовавшись стеклорезом.

Наверху были слышны голоса, и я пошел на их звук, пока не добрался до кабинета Бисмарка. Чуть-чуть приоткрыл дверь…

Гитлер был здесь. Он держал под прицелом своего пистолета Отто фон Бисмарка, все еще пребывающего в полном обмундировании. Оба были чрезвычайно бледны. Рука Гитлера дрожала, а Бисмарк тихонько постанывал.

Наконец он пришел в себя и умоляюще произнес:

— Не шантажировал я Еву Браун! Я ей нравился, дурак!

Гитлер истерично рассмеялся:

— Это вы-то — толстый старик!

— Ей нравились толстые старики.

— Она не из таких!

— Кто это вам сказал?

— Мне кое-что сообщил следователь. А полчаса назад позвонил Вайль и сказал, что Ева убита. Я считал Сагиттариуса своим другом. Я ошибся. Он — ваш наемный убийца! Что ж, я тоже сегодня кое-кого убью.

— Капитан Гитлер! Я ваш старший офицер!

Пистолет дрогнул, в голосе Бисмарка послышались властные нотки. Только теперь я заметил, что все это время звучала высококачественная запись классической музыки, а именно — пятый струнный квартет Бартока.

Бисмарк пошевелил рукой.

— Вы сильно заблуждаетесь. Человек, нанятый вами следить за Евой прошлой ночью, — ее бывший любовник!

У Гитлера затряслись губы.

— Вы знали это, — произнес Бисмарк.

— Подозревал.

— Вы также были осведомлены о тех опасностях, которые скрываются в этом саду, так как Фелипе вам о них рассказывал. Шпиона убили виноградные лозы, когда он крутился у беседки.

Пистолет перестал дрожать. Это испугало Бисмарка.

— Это вы убили его, а не я! — внезапно завизжал он, тыча пальцем в Гитлера.