— Мы все переутомились. Мы решили, чтобы разрядить обстановку, положить ее в контейнер немножко раньше, чем было запланировано.

— Правильно. Естественно…

— Неестественно, — произносит Мастерсон.

Райан с тревогой смотрит на него:

— Ты не… ты не смеешься надо мной, а, Фред?

— С чего бы это?

— У меня все еще приступы старой болезни. Зрительные галлюцинации. Это ужасно.

— Ну еще бы!

Райан поворачивается на кровати.

— Фред, я немного устал.

— Тогда я пошел. Пока. Держи нос выше.

— Пока.

Когда Мастерсон выходит, Райан хмурится. На самом деле он мало что помнит о Трейси и о проблемах Мастерсона с ней.

Между прочим, не такой уж он возбужденный. Если он в плохом состоянии, то разве не могут и те быть в такой же плохой форме? Может быть, и Фреду Мастерсону приходится бороться со своими собственными галлюцинациями?

Весьма правдоподобно. Надо быть осторожным. И уж при следующей встрече во всем соглашаться с Фредом.

Его охватывает тревога.

Если они все в таком состоянии, то это может угрожать бесперебойной работе корабля. Его задача — поскорее поправиться и внимательно следить за ними.

В конце концов, в состоянии стресса люди совершают странные поступки. У них возникают необычные, параноидные идеи. Как у Джеймса Генри…

При следующей встрече с Джоном он деликатно предложит, чтобы Джеймс Генри провел еще один период времени в гибернации. Ради него же самого и ради всех остальных.

Глава 20

Сны Райана продолжаются. Он опять в рубке управления. (Теперь чаще всего дело происходит в рубке.) Смотрит в иллюминатор, в пустоту — на танцоров в круглых черных очках, на друзей и родных позади них. Иногда появляется и та самая старуха.

Просыпаясь время от времени — а это теперь бывает не очень часто, — он сознает, что находится под действием сильного успокоительного.

Он слышит ту же самую пронзительную музыку — и она мучает его. Затуманенным разумом он пытается понять, что с ним происходит, что с ним делают его бывшие друзья, его вероломная семья. Теперь он не сомневается, что стал жертвой какого-то хитроумного плана, что это, возможно, началось еще до старта, и уж во всяком случае — определенно сразу после отлета с Земли.

Трудно объяснить, зачем им понадобилось выступить сообща против него? Все-таки Райан — главный организатор их спасения.

Он слишком слаб, слишком накачан лекарствами… Он не может ничего предпринять, может только думать, думать…

…Не по этой ли причине они все согласились на гибернацию?

Кажется, что-то там такое произошло, и не поэтому ли он так настаивал, чтобы их не будили до конца путешествия? Могло быть и так.

Но так получилось, что он временно вышел из строя. Аварийная система корабля оживила Джона, тот разбудил остальных и теперь управляют они, а он находится в их власти.

А может, кто-то другой каким-то образом смог, одурманив его сознание, заставить поверить, что во всем виноваты его родные и друзья! Ему припомнился митинг Патриотов:

«Они выглядят, как мы, разговаривают, как мы, — они во всех отношениях люди — но они не люди…»

О Господи! Неужели это правда?!

А какое же другое объяснение можно придумать по поводу их сверхстранного поведения на борту «Надежды Демпси»?

Райан беспокойно ворочается в постели. Он сломался — в этом нет сомнения. И причина тоже очевидна — напряжение, перегруженность работой, слишком большая ответственность. Но чем тогда объяснить поведение других членов экипажа?

Они что — сумасшедшие?

Или же они…

…не люди.