Он убедил ее: во всяком случае, на данный момент.

Тень, омрачавшая ее лицо, растаяла, лицо осветилось, и она улыбнулась.

— Тогда, если мы остаемся, — сказала Салена, — можно мне вместе с вами покататься на лошади сегодня днем или завтра утром? Пожалуйста!

Герцог уже собрался ответить, но внезапно вошел слуга.

— В чем дело? — нетерпеливо спросил его герцог.

— Вас желает видеть какая-то леди, хозяин. Она говорит, что это очень важно.

— Леди? — переспросил герцог.

— Леди, которая была здесь позавчера. Она чем-то очень взволнована.

Герцог нахмурился.

Он дал указание: не впускать в дом никого, ни под каким предлогом, — но знал, что если Имоджин будет настаивать, слуги в конце концов ей уступят.

А если Имоджин взбрело в голову поговорить с ним, она не уйдет, пока не добьется своего.

Герцог встал и положил руки Салене на плечи.

— Это ненадолго, — сказал он. — А потом я велю седлать лошадей, и мы отправимся на прогулку, как только солнце перестанет палить.

— Это замечательно! — воскликнула Салена, но герцог заметил, что когда она смотрела ему вслед, на ее лицо опять легла тень.

Оставшись одна, Салена решительно встала.

Она была очень взволнованна и ощущала в груди какую-то странную боль.

Зачем прекрасная леди Мортон, которая разговаривала с герцогом только позавчера, пришла снова? Что ей от него нужно? И если она хотела с ним поговорить, не проще ли назначить встречу у нее?

Вопросов было много, но ни на один Салена не могла найти ответа. Она вышла через открытую дверь на веранду.

Залитый солнцем сад был прекрасен, но впервые его красота не вызвала у Салены никаких чувств.

Она могла думать только о прекрасном лице леди Мортон и о том, что сама она по сравнению с ней выглядит блекло и неприметно.

Салене не сиделось на месте; она прошла в самый конец веранды, откуда открывался вид не на море, а на горы, голубые и лиловые на фоне неба.

Это было прекрасное и величественное зрелище, но ничто не могло успокоить Салену и унять боль у нее в груди.

Внезапно она услышала какой-то звук в саду.

Он был негромким и больше всего напоминал писк какого-то зверька.

Она прислушалась, не понимая, что это могло бы быть. Писк повторился. Потом еще раз.

Судя по всему, он доносился откуда-то из кустов, в изобилии росших вокруг веранды.

«Наверное, чей-то детеныш запутался в ветках?» — подумала Салена.

Она огляделась в поисках садовника, но вокруг не было ни души, и тогда Салена, спустившись по лесенке, пошла сама посмотреть, что случилось.

Но едва она, наклонившись, раздвинула ветки, усыпанные цветами, как на голову ей накинули черное покрывало, и чьи-то сильные руки подняли ее и понесли прочь.

Салена хотела закричать, но покрывало душило ее, и, кроме того, она была слишком растерянна, точнее — испуганна.

Она пыталась сопротивляться, но сильные руки сжали ее, словно стальные обручи.

Задыхаясь, она опять попробовала закричать, но убедилась, что это невозможно.

Все силы уходили на то, чтобы втянуть в легкие хоть капельку воздуха.

Салена чувствовала, что вот-вот потеряет сознание, причем не только от удушья, но и от боли, причиняемой грубыми руками тех, кто ее нес.

Потом она услышала тихие голоса, говорящие по-арабски. Ее положили на землю, но прежде чем она успела пошевелиться, ей связали руки и ноги.

Затем ее опять подняли, и она, к своему удивлению, обнаружила, что сидит на чем-то, похожем на стул.

Какой-то человек скомандовал что-то, и Салену накрепко привязали к «стулу».