— Вовсе и не угадал, — Алиса подставила спину. — Купала еня не мама, а няня Веруся. И к массажистке я не хожу…

— Да, тебе в самом деле не нужны никакие массажистки. Ты — само совершенство — особенно вот так! — Лукка засмотрелся на Алису, стоящую на балконе в его белой рубашке, лохматую и босую. — Сейчас же иди под одеяло и признайся: чертовски приятно иметь такие ноги! Они за версту так и вопят: «Я — классная девчонка!».

— Ноги я предпочитаю не демонстрировать — не балерина. И «девчонке» уже стукнуло тридцать!» — вздохнула Алиса.

— А я-то подумал вначале, что ты моя ровесница. Эти серые длинные платья, прическа классной дамы… Конечно, такая маскировка очень гуманна по отношению к посторонним мужчинам. Для них ты должна скрывать соблазн. Но для меня — ты будешь всегда постоянным искушением, даже в девяносто лет. Знаешь, таким рыжим зверьком, который заманивает в гущу, мелькая своим пушистым золотым хвостом, — Лукка собрал в горсть длинные волосы Алисы.

— Знаю, знаю! А вот знаешь ли ты, что мое имя по-русски звучит как название этого зверя, только надо поставить ударение в конце: лиса.

— Лиса-а-а… — обрадовался Лукка, — Ты — моя Лиса!

…До вечера «молодожены» провалялись в «королевской» постели, оказавшейся очень крепкой несмотря на свой возраст и иллюзию театральной бутафории. Они торопились рассказать друг другу как можно больше о себе, интуитивно отбирая детали и формируя именно тот образ, который должен был стать теперь для каждого из них настоящим.

А когда каминные часы гулко пробили пять раз, двери отворились и коридорный внес целый чан, наполненнный фиалками. Отпустив получившего вознаграждение парня, Лукка сдернул с Алисы одеяло и вывалил на нее гору мокрых, прохладных цветов.

— Поздравляю! У нас с тобой юбилей. Мы знакомы уже сорок восемь часов и денадцать из них — «молодожены»!

А еще через час они неслись по автостраде «Солнце» в Рим, торопясь к парижскому рейсу.

— Мы могли бы и не забирать твой чемодан в «Плазе», эти вещи тебе все равно больше не понадобятся, — категорически постановил Лукка. И если бы не документы и закупочные образцы, оставшиеся в номере, Алиса так и вернулась бы в Париж почти Евой — в единственном костюме, надетом на голое тело, стеклянных бусах и простоволосой — Лукка запретил закалывать шпильками «лисий хвост».

В самолете Алиса отмалчивалась, пропуская мимо ушей вопросы изумленной Анни, и дремала не расставаясь со счастливой, спокойной улыбкой.

5

В Париже она прежде всего отправилась по магазинам. С подачи юной английской манекенщицы на улицы выплеснулся «стиль Твигги» — все были молоды, гибки, сексуальны, сверкая смело открытыми коленями (независимо от достоинства ног), подведенными черной тушью глазами несовершеннолетних грешниц и щеголяли наивным легкомыслием девочки-подростка.

Алиса приобрела новый гардероб — от тонких обтягивающих свитеров до шубки-колокол из мягкого синтетического «леопарда». Она не могла бы и помыслить неделю назад, что оденет эти вызывающие сапоги на толстой «платформе», туго обтягивающие икры блестящим мягким лаком.

Дома, примерив доставленными посыльными вещи, Алиса была разочарована — новый имидж не складывался. Начинать, видимо, надо было сверху.

В парикмахерском салоне «Ланвен» мадмуазель Грави никогда не появлялась: косметикой она почти не пользовалась, а волосы отпускала в свободный рост, слегка подравнивая концы.