— Филипп! Филипп! — протягивая трубку к двери, в пыльно-плюшевом проеме которой уже появилась бронзовая отливка классического героя в обычной черной футболке с большой разливной ложкой в руке: в последние дни Филипп находил странное забвение в приготовлении экзотических блюд с участием мало съедобных, но вполне доступных по цене продуктов — каких-то трухлявых кореньев, пахнущих болотной гнилью, орехов в зеленой пробковой скорлупе, бобов, которые он покупал на воскресном рынке у своих соотечественников, употребляя мелодичные труднопроизносимые названия.

Он слегка притормозил на пороге, заметив, как медленно умирает радость на ее лице: будто двигали рычаг реостата и свет бледнел, обещая неминуемую темноту. Алиса положила трубку и опустив глаза тихо выдохнула: «Ошибка». Ложь родилась сама собой, уродливый недоносок которого теперь предстояло вынянчить. Алиса сочинила какую-то версию с созвучной фамилией, обманувшей, якобы, ее слух. Но ведь она услышала абсолютно четко щелчок отбоя и короткие гудки — связь не прервалась, кто-то, где-то не захотел говорить с Азхаром! А может — не смог? Алиса не решилась рассказать Филиппу о странно замолчавшей телефонной трубке.

Через два дня она проснулась чуть свет от барабанной дроби дождевых струй, падающих из обрубка водосточной трубы прямо на жестяной карниз, сонно огляделась и вмиг вскочила, не обнаружив, как обычно, недремлющего Филиппа. В центре его смятой подушки, лениво шевеля клешнями, расположился крупный лаково-черный жук. Алиса бросилась искать Филиппа, но и в крошечной ванной, и на кухне, и даже на лестничной клетке было абсолютно пусто. Уже порядком испугавшись, она обнаружила записку, подсунутую за раму мутноватого трюмо «Меня позвал Учитель. Жди». Но и к вечеру Филипп не появился. Телефон упорно молчал. Боясь согнать так и не двинувшегося с места жука, она осталась на диване, не зажигая свет и даже не вспомнив о еде. Она старалась ни о чем не думать, и лишь почему-то очень жалела, что не успела сообщить Филиппу, на время откладывая, о своей теперь уже явной беременности. Темнота сгущалась, черное пятно на подушке, от которого Алиса не могла отвести взгляд, росло, растекалось, заливая неубранную постель липким мраком.

Было уже совсем светло, когда Алису разбудил требовательный резкий звонок. В туманной дымке над сонными еще сырыми от дождя крышами поднималось солнце. Незнакомый мужской голос, не назвавшись, сказал несколько слов и прежде, чем она что-то сообразила, в трубке послышались гудки. «Читайте утренний выпуск «Обсервера» — прогнусавил неизвестный.

Алиса бросилась вниз, к старику-лоточнику на ближнем углу, распаковывающему стопы свежих газет. Подагрические пальцы в грязным митенках невозможно долго копались в бумажной кипе и наконец вытащили необходимый Алисе номер.

— Для такого сырого утра мадмуазель довольно легко одета, подмигнул старик ранней покупательнице и вернулся, мурлыча какую-то полечку к своему занятию. Но тут же застыл: с жадностью голодного туземца девушка принялась потрошить пухлый номер, роняя на мокрый булыжник измятые хрустящие листы и вдруг замерла, покрываясь гипсовой бледностью.

Развернув раздел «происшествий», Алиса несколько раз перечитала короткий текст и окаменела, как человек, раненый в сердце, но еще не понявший, что уже мертв. А когда поняла — рухнула на колени, стиснув ладонями виски — так громок и ужасен бы вырвавшийся из ее горла вой.

«Тело неизвестного юноши восточного происхождения найдено на путях пригородной электрички. На шее убитого серебряный медальон, на груди свежевытравленное клеймо — знак тайного общества арабского Востока. Инспектор криминальной полиции Клемон, ведущий расследование, отказался комментировать происшествие».

7

Под потолком комнаты, где проходило опознание, потрескивала, мигая, неисправная неоновая лампа.