— Звонила твоя мать. Она на свободе.

— На свободе? — повторяю я ошеломленно. — Вышла? Она здесь?

— Нет, но к тебе гости. — Он вытирает раковину. — В твоей комнате ждет младшая Захарова.

Поднимаю глаза, словно надеясь волшебным образом разглядеть ее сквозь потолок. Какая потрясающая неожиданность! Интересно, Лиле понравился наш дом? Черт, забыл, она же бывала здесь раньше, и не один раз. Потом до меня окончательно доходит весь смысл дедушкиных слов.

— Почему ты ее назвал не Лила, а Захарова? А где мама? Куда уже успела ускакать? Я думал, после тюрьмы она немного сбавит обороты.

— Шандра остановилась в гостинице. Говорит, не хочет показываться нам в таком виде. Я по телефону слышал, как она, лежа в горячей ванне, заказывала в номер шампанское и картошку фри.

— Да ну?

— Ты же знаешь свою маму. — Смех у него получается какой-то неискренний.

Протискиваюсь мимо оставшихся коробок с барахлом в столовую, поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Почему он такой кислый, потом разберусь, сейчас самое важное — увидеть Лилу.

— Кассель! — кричит старик, я свешиваюсь через перила. — Приведи ее сюда. Лилу. Мне надо вам обоим кое-что сказать.

— Ладно, — соглашаюсь скорее машинально: никакого желания выслушивать что бы то ни было у меня нет.

Вперед по коридору, вот и моя комната. На кровати сидит Лила и читает потрепанный сборник рассказов о привидениях, я его стащил из библиотеки. Поворачивается ко мне с лукавой улыбкой, протягивает руку.

— Я так по тебе скучала!

— Да?

Не могу оторвать от нее глаз: луч солнца, пробивающийся сквозь грязные стекла, золотом подсвечивает длинные ресницы, губы слегка раздвинуты. Точь-в-точь Лила из детства, с которой мы вместе лазали по деревьям, которая проткнула мне ухо и слизнула с него кровь, и в то же время совершенно другая Лила: впалые щеки, глаза лихорадочно блестят.

Столько раз мечтал о ней в этой самой комнате, а теперь она сидит на моей кровати — привидение, ожившая фантазия, такая ненастоящая, что мне совсем не страшно подойти ближе, хотя сердце бешено колотится в груди.

— Ты скучал по мне? — Она потягивается, словно кошка, и отбрасывает в сторону книгу.

— Ужасно. — Ничего не могу поделать: правда сама рвется наружу.

Мне хочется снять перчатки, погладить ее по бледной щеке, пересчитать все прозрачные золотистые веснушки, но Лила все еще кажется ненастоящей, и я боюсь прикоснуться к ней.

Она наклоняется ближе, такая невероятно теплая, мягкая, и хрипло шепчет:

— Я тоже но тебе скучала.

Смеюсь, и в голове немного проясняется.

— Ты же хотела меня убить.

— Ты мне всегда нравился. Я всегда тебя хотела. Всегда.

— Да? — только и могу выговорить я.

Целую ее.

Лила приоткрывает губы, откидывается на кровати, увлекая меня за собой, обвивает шею руками и легонько вздыхает. Как жарко, мышцы свело, я словно готов ринуться в драку, весь дрожу от напряжения.

Делаю судорожный вдох.

Я счастлив. Так счастлив, что сейчас взорвусь.

Касаюсь ее снова и снова и не могу остановиться. Как будто прикосновением можно выразить все то, что мне никогда не сказать словами. Руки в перчатках забираются под ее джинсы, скользят по коже. Лила изгибается, скидывает штаны, тянется расстегнуть мой пояс. Наше дыхание смешивается, мои мысли несутся по безумной спирали.

Кто-то колотит в дверь.

Плевать. Я не останавливаюсь.

— Кассель! — кричит из коридора дед.

Скатываюсь с кровати, вскакиваю на ноги. Лила раскраснелась и тяжело дышит, у нее влажные алые губы, глаза потемнели. Меня немного пошатывает.

— Что?!

Дверь открывается. На пороге стоит дедушка с телефоном в руке.