Изменить размер шрифта - +
На пороге стоит дедушка с телефоном в руке.

— Пойди и поговори с матерью.

Виновато оглядываюсь на Лилу. Она поспешно застегивает молнию на джинсах, на щеках — красные пятна.

— Я перезвоню. — Свирепо смотрю на деда, но тот и ухом не ведет.

— Нет. Возьми трубку и выслушай ее.

— Дедушка!

— Кассель, поговори с матерью. — Голос непреклонный, никогда раньше не слышал, чтобы дед так разговаривал.

— Ладно! — Хватаю телефон и выхожу в коридор, утаскивая старика за собой.

— Мама, поздравляю с освобождением.

— Кассель! — так радуется, словно я не я, а какой-нибудь иноземный принц. — Прости, что сразу же не приехала домой. Так хочу снова увидеть своих крошек, ты и представить не можешь, что это такое — столько лет в камере, с ужасными женщинами, одной не остаться ни на минуту. Вся одежда теперь велика. Кормили отвратительно, и я похудела. Нужно полностью обновить гардероб.

— Здорово. Ты в гостинице?

— В Нью-Йорке. Зайчик, нам столько всего нужно обсудить. Прости, я так долго скрывала, что ты мастер, но я боялась: кто-нибудь обязательно попытался бы тобой воспользоваться, посмотри, что они натворили. Конечно, если бы судья меня послушал, ничего бы не случилось, мать ведь должна быть рядом с детьми. Я была вам так нужна.

— Это произошло еще до твоего ареста.

— Что?

— С Лилой. Они пытались заставить меня ее убить до твоего ареста и в клетку заперли до твоего ареста. Так что ты тут совершенно ни при чем.

— Детка, — говорит она дрогнувшим голосом. — Уверена: все было совсем не так. Ты просто все неправильно запомнил.

— Ни. Слова. Про. Память. — Я выплевываю слова одно за другим, цежу их, как капли яда.

Мать молчит. Так странно: раньше невозможно было заставить ее замолчать.

— Детка...

— Что происходит? Дед заставил меня взять трубку. Что случилось такого важного?

— Да ничего. Просто твой дедушка расстроился. Понимаешь, решила сделать тебе подарок, ты ведь всегда этого хотел. Зайчик, не представляешь, как я рада. Ты, самый младшенький, вызволил братьев из такой передряги. Старших братьев! Ты заслужил замечательный подарок.

В желудке холодеет от нестерпимого ужаса.

— Какой подарок?

— Всего-то-навсего...

— Что ты сделала?

— Вчера я навещала Захарова. Ты же не знаешь: мы знакомы. Ну и вот, столкнулась с его прелестной дочуркой. Она же тебе всегда нравилась?

— Нет. — Я отчаянно мотаю головой.

— Не нравилась? А я думала...

— Нет. Нет. Мама, пожалуйста, скажи мне, что ты не дотрагивалась до нее. Скажи, что не работала над ней.

— Я думала, ты обрадуешься. — Голос у матери какой-то неуверенный, она словно уговаривает меня: как будто купила на распродаже свитер, а он мне не нравится. — Девчушка стала настоящей красавицей, разве нет? С тобой, конечно, не сравнится, но уж точно симпатичнее той рыжей, с которой ты в последнее время болтался.

Поворачиваюсь и со всей силы стукаюсь о стену плечом, словно разучился нормально ходить.

— Мама. — Я почти плачу.

— Детка, ну что ты?

— Просто скажи, что ты сделала, просто скажи. Как ужасно — умолять кого-то разбить вдребезги все твои надежды.

— Такие вещи не следует обсуждать по телефону.

— Говори!

— Ладно-ладно. Я колдовала, и теперь она влюблена в тебя. Сделает все, что угодно, все, что захочешь. Правда, здорово?

— Верни все обратно. Пусть она станет как раньше, я привезу ее, и ты сможешь все исправить.

— Кассель, ты же знаешь, что это не в моей власти. Могу заставить ее тебя возненавидеть или стать совершенно безразличной, но вспять проклятие обратить невозможно.

Быстрый переход