— Что именно вы хотите сказать?

— Ну, все…

— Что именно?

— Например, тот факт, что Мария жила с Шидом. Мне все это кажется жутко странным — девятнадцатилетняя девушка спит с мужчиной, который годится ей в отцы? Человек, бывший любовником ее матери! Человек, который просит, чтобы она прятала его наркотики в сейфе матери? Мне кажется все это весьма странным. А вам? Я хочу сказать… Если Мария будет настолько глупа и обратит внимание суда на мое случайное присутствие в Миссури во время этих трагических событий, мы сможем напомнить ей о ее странных деяниях, как вы считаете? Наркотики, тот факт, что она спала с Шидом, желание продать, ну, словом, все, все. Мы не сможем остановить ее подобным образом?

— Мистер Торренс, вам будет интересно выслушать мое мнение?

— Конечно. Иначе почему я…

— Мне кажется, что вам прекрасно известно, что вы с Уиллой были разведены на законных основаниях…

— Что?

— И что вам не положено ни гроша из ее наследства. Я также…

— Эй, послушайте, вы…

— …также считаю, что вы все врете о том, что случилось тогда в Раттерфорде, штат Миссури.

— Что?

— Я считаю, что вы увидели сейф, когда Уилла открывала холодильник…

— Прощайте.

— И потом вернулись, чтобы стащить его. Мистер Торренс, именно вы нашли там кокаин и пытались шантажировать…

— Убирайтесь отсюда к черту!

— Конечно. Приятно было поболтать с вами.

Сейчас было четыре часа пополудни первого апреля. Ровно неделю назад в двадцать два пятнадцать в Мэттью стреляли около бара в Ньютауне. Сейчас, когда оркестр заиграл финальную мелодию, вся труппа цирка «Стедман энд Роджер» выстроилась после окончания генеральной репетиции, ожидая, что Стедман в галифе, сапогах, красной куртке шпрехшталмейстера и в черном цилиндре поведет ее в шапито.

— Подождите здесь, — недовольно сказал он и приказал человеку в униформе открыть вход в шапито. Под куполом цирка трубач заиграл приветствие, которое сделало бы честь римскому императору. Униформисты широко распахнули вход, и Стедман вошел внутрь. Улыбка волшебно изменила его лицо, когда он приветствовал воображаемую аудиторию. Правой рукой он в знак приветствия снял цилиндр.

Блум широко раскрыл глаза от изумления — мимо него проходили, сверкая и сияя, артисты. Блестящий парад из фильмов Феллини. Они проходили рядом с Блумом, и он мог их коснуться. Здесь были лошади, которых проводили гибкие и стройные девушки в развевающихся белых нарядах, за ними шли прыгуны и вольтижеры, клоуны и акробаты. Потом шествовали Звонковы, одетые в изумрудно-зеленые трико. Семейство Чен делало кувырки и сальто, пока входили под купол.

Далее опять шли лошади, акробаты, балансеры, а затем воздушные гимнасты в плотно прилегающих розовых трико — Марни, Сэм и «Летающие Маккалоу». А потом проследовал Дейв Шид в полосато-звездном трико и блестящем серебряном жилете, открытом на голой груди. Такая же серебряная повязка была у него на голове. Он важно щелкнул кнутом, входя в шапито. Потом опять проходили девушки, собачки, везущие повозки, жонглеры, пони, чревовещатель со своей куклой, клоуны на велосипедах. И, наконец, мимо Блума, тяжело ступая, важно прошли слоны в шелковых попонах. Весь парад-алле оказался в цирке среди громкой музыки и ярких огней. Музыка заиграла тише, огни медленно меркли, и цирк погрузился на секунду в темноту. Потом огни засверкали снова.

Пора начинать представление!

Стедман был весь в поту и тяжело дышал после своего номера.