– Он же вор, а воров не благодарят! – засмеялся Сведберг и вышел.

Валландер начал разбирать горы бумаг на столе. Было уже около одиннадцати, и к двенадцати он рассчитывал закончить.

Зазвонил телефон. Сперва он решил не снимать трубку. Но потом все‑таки снял.

– Тут один человек хочет поговорить с комиссаром Валландером, – сказал незнакомый женский голос. Наверное, Эбба в отпуске, а эта девушка ее временно заменяет.

– Направьте его к кому‑нибудь другому. Я посетителей не принимаю.

– Он настаивает. Хочет поговорить именно с комиссаром Валландером. Твердит, что пришел по важному делу. Он датчанин.

– Датчанин? – Валландер удивился. – А что это за дело?

– Говорит, речь идет о каком‑то африканце.

На секунду Валландер задумался, потом сказал:

– Пусть зайдет.

Мужчина, вошедший в кабинет, представился как Пауль Ёргенсен, рыбак из Драгера. Он был очень высок и очень силен. Валландер подал ему руку, и пальцы словно угодили в железные клещи. Валландер предложил посетителю сесть. Ёргенсен сел и закурил сигару. Хорошо хоть окно открыто, подумал Валландер и, покопавшись некоторое время в ящиках, извлек оттуда пепельницу.

– Я должен кое‑что рассказать, – начал Ёргенсен. – Хотя до сих пор не знаю, стоит об этом говорить или нет.

Валландер удивленно поднял брови:

– Вам следовало принять решение до того, как вы сюда пришли.

В обычной ситуации он бы, наверно, почувствовал досаду, но сейчас не услышал в собственном голосе никакой твердости.

– Вся штука в том, сможете ли вы закрыть глаза на легкое нарушение закона, – сказал Ёргенсен.

У Валландера мелькнула мысль, что посетитель не иначе как насмехается над ним. В таком случае время он выбрал крайне неудачно. Надо перехватить инициативу, пока разговор окончательно не сошел с рельсов.

– Мне доложили, что вы хотите сделать какое‑то важное заявление насчет африканца, – сказал он. – Если оно вправду важное, я готов посмотреть сквозь пальцы на легкую незаконность. Но ничего не обещаю. Сами решайте, как вам поступить. Но прошу вас сделать это незамедлительно.

Ёргенсен, прищурясь, смотрел на него сквозь завесу табачного дыма:

– Ладно, рискну.

– Слушаю вас.

– Я из Драгёра, рыбак. Дела идут более‑менее сносно, лодка есть, дом тоже, и на пиво вечерком хватает. Но кто откажется чуток подзаработать, когда есть возможность. Время от времени я беру с собой в море туристов, отсюда маленько деньжонок капает. А бывает, и в Швецию плаваю. Не так часто, раз‑другой в году. Обычно вожу пассажиров, опоздавших на паром. Так вот. Несколько недель назад я как‑то ввечеру плавал в Лимнхамн. Пассажир у меня был только один.

Он вдруг умолк, словно ожидая от Валландера какой‑то реакции. Но тому было нечего сказать. Он только кивнул: дескать, продолжайте.

– Это был чернокожий. Говорил он только по‑английски. Очень вежливый. Всю дорогу простоял со мной в рубке. Гм, пожалуй, самое время сказать, что поездка была не совсем обычная. Мне ее загодя заказали. Однажды утром в порт заявился англичанин, который говорил по‑датски, и спросил, не могу ли я перевезти через Эресунн одного пассажира. Ну, думаю, дело какое‑то темное, лучше от него отвязаться. Заломлю побольше денег, мужик и отвалит. Пять тыщ крон потребовал. Но, как ни странно, он сразу достал денежки и заплатил вперед.

Теперь Валландер заинтересовался всерьез. На миг забыл обо всем, полностью сосредоточился на рассказе Ёргенсена. И опять кивнул: продолжайте!

– Я смолоду плавал матросом. Ну и маленько нахватался английского. Спросил у этого пассажира, что он собирается делать в Швеции. Он ответил, что хочет навестить друзей.