Но мой брат не ушел бы. Без девушки не ушел бы.

Значит, и я без нее не уйду.

Если подумать, многим присутствующим вовсе не обязательно было здесь находиться. Собственно, имелось много чертовски убедительных поводов забрать их с собой, уходя. Это не значило, что они будут представлять для нас меньшую опасность, и вообще мысль об этом мало меня грела, но подумать все же стоило.

Без мирных инициатив Лары (озвученных ее папочкой-марионеткой) Белая Коллегия неминуемо сблизится с Красными. Если я не выдерну отсюда Лару и ее папашу, то, что до сих пор было суровой войной, превратится в войну безнадежную. Уже одной этой причины хватало, чтобы остаться.

Но не она удерживала меня на месте.

На моих глазах вурдалак в клочья растерзал беспомощную, не сопротивлявшуюся невольницу. Я на мгновение зажмурился и сообразил, что я не смогу покинуть этой пещеры, не попытавшись спасти как можно больше людей. Ну да, я мог уйти и остаться в живых. Но всякий раз, закрывая глаза, я снова окажусь здесь.

– Дрезден! – крикнул Марконе. – Я соглашался на спасательную операцию. Не на войну.

– Ну, вышла война, и что? – крикнул я в ответ. – Нам надо вытащить отсюда Рейта целым и невредимым, иначе все это лишено смысла, и вам никто не заплатит!

– Если я погибну, мне тоже никто не заплатит, – возразил Марконе.

Я выругался и, шагнув к нему, ухватил его за грудки.

Хендрикс повернулся ко мне и зарычал.

Мёрфи схватила здоровяка за кисть руки, сделала что-то с его указательным пальцем, и тот, охнув, припал на колено, пока Мёрфи заломила ему руку под болезненно острым углом за спину.

– Спокойно, громила, – посоветовала она ему. – А то кто-то может и пострадать.

– Ни с места! – рявкнул Марконе – своим людям, не мне. Взгляд его оставался прикован к моему. – Ну, Дрезден?

– Я мог бы приказать вам сделать это под угрозой держать связанным на все время перехода через Небывальщину домой, – негромко произнес я. – Или мог бы приказать вам помочь мне под угрозой закрыть переход, и тогда мы все погибли бы здесь. Я даже мог бы приказать вам сделать это под угрозой сжечь на месте. Но я не буду этого делать.

Марконе сощурил взгляд.

– Не будете?

– Нет. Угрозами вас не испугать. Мы оба это знаем. Я не в силах заставить вас делать что-либо, и это тоже знаем мы оба, – я мотнул головой в сторону пещеры. – Люди гибнут, Джон. Помогите мне спасти их. Ради Бога, пожалуйста, помогите мне.

Голова Марконе дернулась как от удара.

– За кого вы меня принимаете, Дрезден? – спросил он после секундного молчания.

– За того, кто может помочь им, – ответил я. – Возможно, единственного, кто может.

Он смотрел на меня своими пустыми, непроницаемыми глазами.

Потом медленно, очень медленно кивнул.

– Да, – произнес он очень тихо.

Я почувствовал, как рот мой см собой растягивается в свирепой улыбке, и повернулся к Рамиресу.

– Оставайся с этими ребятами и удерживай проход.

– Кто эти люди? – спросил Рамирес.

– Потом! – я вихрем повернулся обратно к Марконе. – Рамирес – член Совета, как я. Прикройте его, чтобы он удержал проход.

Марконе ткнул пальцем в нескольких своих.

– Ты, ты и ты. Охраняйте этого человека, – он выбрал еще нескольких. – Ты, ты, ты, ты и ты – начинайте выводить тех, кто находится ближе к нам и не подвергается особому риску.

Люди бросились выполнять его приказы. Это впечатляло. До сих пор мне еще не приходилось видеть Марконе вот таким – подвижным, решительным и абсолютно уверенным несмотря на царивший вокруг кошмар.