Июль 1919 год.

Они остановили коней. От земель, что находились под «юрисдикцией» «царя» Глинского отъехали достаточно далеко.

– Пусть кони отдохнут, София.

Она не возражала.

Они были рядом среди колосьев ржи. Лежали, смотря на облака, которые проплывали мимо них.

– Совсем как в детстве в нашем имении, – сказала она. – Я девчонкой убегала в поле и лежала среди колосьев. Словно и войны нет, Петр. А ты?

– Что я?

– Любил поле?

– Поле? У моего отца никогда имения не было. Я провел жизнь в городе.

– Но ты дворянин?

– Мой дед выслужил потомственное дворянство. Он был офицером и храбро сражался в Крымскую войну в 1854 году. Оборонял Севастополь. Двух Георгиев заслужил. Отец тоже одевал погоны во время русско-турецкой войны 1878 года. Но потом был учителем в гимназии.

– Как же ты попал в гвардию?

– Сослуживец деда постарался. Он к тому времени достиг генеральского чина и вспомнил про своего друга. Вот и помог его внуку. И я был записан после Николаевского кавалерийского училища в лейб-гвардии уланский полк. Думал, что карьера обеспечена, и служба в гвардии откроет мне многие двери. Высшее общество! Балы! Светские рауты! Парады в Царском селе! Но затем пришла война. Потом революция, и все, чем я жил, рухнуло.

– И у меня. Война пришла, когда я была гимназисткой. Рвалась на фронт в медсестры! Хотела быть нужной родине. Отец не пустил. Но потом в революцию все мои погибли, и я записалась в Александровское юнкерское училище. Тогда как раз девушек стали брать.

– А что случилось с твоими? – спросил Петр.

– Я не хочу вспоминать про это. Могу лишь сказать, что я здесь из-за них. И я буду сражаться с большевиками до победы.

– А если её не будет?

– Ты не веришь в победу? – она посмотрела на него.

– Верю.

– Но сомневаешься?

– Я спросил так, а вдруг победим не мы? Что тогда, София?

– Тогда я умру.

– Зачем? Ты молода. У тебя еще все впереди. Можешь спокойно уехать за границу. Можешь выйти замуж и рожать детей. Жить можно не только в России. Тем боле, что ты немка по национальности.

– Какая немка, Пётр? Мои предки служили России больше 200 лет. Что во мне есть немецкого кроме фамилии?

– Ты знаешь немецкий.

– Я говорю на четырех языках. Но мне хорошо в России. В поле на ветерке среди ржи. В женском платье, а не в мундире и сапогах. Лучше скажи. Что нас ждет впереди?

– Не знаю, – ответил он. – Впереди война. Сколько людей гибнет. Можно ли загадывать наперед?

– А чего хочешь ты?

– Я? Не знаю. Ранее хотел сбежать за границу. Затем поверил в Дроздовского. Думал, что такие, как он, способны возродить Россию.

– А сейчас?

– Мне не нравиться то, что происходит в нашей армии, София. Нас ненавидят.

– Большевики!

– Разве только они? Ты разве не видишь ничего?

– А что я должна видеть? Мы побеждаем.

– Грабежи и мародерство. Расстрелы и еврейские погромы. Вот следы наших побед, София. Генерал Деникин издает приказы по армии и угрожает расстрелом мародерам. И кого эти приказы останавливают? Мой заместитель в роте поручик Мезенцов считает грабеж делом нормальным. Ему нужно кормить солдат. Говорит он. Но что остается после ухода наших войск, София? Ненависть.

– Все это временные трудности. Вот победим, возьмём Москву, и все наладится.

– Наладится ли?

– И это говорит монархист по убеждениям?

– А чем мои слова противоречат моему монархизму? Россию растащили на части, свергнув царя.