–А воевать-то кто будет? – смешался в разговор поручик.

–Ты чего солдатик? – спросила его женщина.

–Вот вы говорите, что у белых плохо и у красных плохо.

–Так оно и есть. А чего мне крестьянину-то хорошего от иней власти? – смело спросил мужик.

–А воевать, кто станет? – снова спросил Лабунский. – Война то вот она. У вашего порога. Ты сынов на войну не пускаешь. Твой кум у Махно служит. А здесь?

–Дак пущай генералы ихние с комиссарами сами и воюют. Народ-то чего трогать? То на германскую погнали. Терпя снова воюй. А хлеб кто сеять станет? Ты что ли?

***

Поручик вернулся в каморку дворника, где они проживали со Штерном.

–Что там? – спросил капитан.

–Наши завтра будут в Воронеже. Большевики эвакуируются. И нам нет смысла покидать город и переться через линию фронта. Скоро этой линии здесь не будет.

–Ты прав. А что Васильев?

–Я его не видел. Возможно, что он уже уехал. Но что нам до него? Мы получили приказ от штаб-ротмистра Ларионова. С Васильевым прибыли сюда разными маршрутами.

–Тогда отсидимся здесь и подождем.

–Верно. Если в город первыми войдут конники Шкуро, то они начнут грабить. Дня три никакой законности здесь не будет. Люди забьются по щелям как крысы.

–На рынке есть сегодня торговля? – спросил Штерн.

–Очень плохая. Мало кто вышел торговать. В основном поделиться новостями и слухами. В городе все парализовано. Ничего не работает. Власти считай никакой нет. Их рабочая милиция сбежала. Всюду стрельба. Бандиты совсем обнаглели.

–Дезертиры шалят. Хотят пограбить вволю. Пока есть возможность. Хорошо хоть к нам никто не заявился. Чего взять в дворницкой каморке. Вот харчей у нас с тобой мало, поручик.

–Зато самогоном ты запасся.

–Самогон в такое время это самое милое дело. Не водка конечно, но за неимением гербовой, пишут и на простой.

–Скажи, капитан, неужели это Россия? Самогон и семечки. Грязь и убийства.

–Ты о чем, Пётр?

–Вот это все вокруг нас? Разруха, дезертиры, банды. Неужели все это можно исправить? Восстановить?

–В две недели наши все восстановят. И снова на рынке бабы будут семечками торговать.

–А ведь была страна, была полиция, была армия, магазины были, барышни по проспектам гуляли. Поезда ходили. И вот все вдруг рухнуло.

–Почему же вдруг? Развал подготавливался не один год. И не один десяток лет, Петя.

–Война все разрушила, капитан – сказал Лабунский. – А как мы, молодые офицеры, в 1914-ом приветствовали войну! Как радовались. Как рвались на фронт.

–Война? – спросил капитан. – Францию-то война не разрушила. И Англию не разрушила! Дело не в войне. Развалилась Австро-Венгрия и развалилась на части Россия. Империи рухнули, ибо в них все прогнило внутри. Фасады красивые остались, а внутри гниль. Потому мы и имеем вот это. Мужика то надо в кулаке держать, Петя. Он ведь только кулак и понимает. Ему в зубы, а он кровищу утрет, и сапоги тебе лижет! А если с ним по-доброму, вот как ты, он тебе нож в спину и вставит. Вот что произошло.

–Упрощаешь, капитан. Ты все упрощаешь! И я тебе вот что скажу, всё это произошло от того, что мужика в зубы били постоянно, а он утирался. А вот надоело ему утираться. В 1905 году, когда людей на Дворцовой площади побили! По-доброму они сделали? Нет! Они, как ты сказал, в морду дали. Думали, напугается мужики в щель забьется. И вот царя и его семью расстреляли! Те самые мужики и расстреляли. Подняли руку на помазанника божия.

–И как ты думаешь, мы сможем выйти из всего этого?

–А вообще начинаю сомневаться, что это возможно.