Алекс, который занял второе откидное сиденье напротив Сьюзен, внимательно следил за разговором.

И тут я занервничал и почему-то расстроился. У меня затряслись руки, а сердце учащенно забилось. Я не был уверен, что все случится прямо сейчас.

— Алекс, а ты что скажешь? — подал голос Джи-Джи. — У меня в кармане лежит ее свидетельство о рождении. На нем стоит мое имя, и я сделаю все, что захочет Джереми.

— Нет, сынок, — посмотрев на меня, отозвался Алекс. — Я еще в Новом Орлеане понял, что Джереми ни перед чем не остановится. Мне думается, что его единственный шанс — надолго уехать куда-нибудь, чтобы жениться на Белинде. Полагаю, и наши адвокаты со мной согласятся, хотя у первого рыбья кровь, а второй испуган до мокрых штанов. Одного я только не понимаю: как ты сумеешь все провернуть. Если тебе нужна моя помощь, за мной дело не станет. Что бы ни случилось, со мной все будет в порядке. По крайней мере, на сегодняшний день я самый известный из всех невинных, но заинтересованных свидетелей.

— Алекс, а вдруг что-то пойдет вкривь и вкось? Не хочу, чтобы ты из-за меня пострадал… — начал я.

— Такого не будет, потому что не может быть никогда, — заметила Сьюзен. — В Тинсельтауне только об Алексе и говорят. В глазах окружающих он будет выглядеть героем, причем окажется чист перед законом. Знаете старую поговорку: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет»?

Алекс кивнул со своим обычным невозмутимым видом, но я не был уверен, что все так просто.

— Я люблю тебя, Алекс, — нежно сказал я, чувствуя, что теряю контроль над собой, но не понимая почему.

— Джереми, перестань разговаривать так, будто мы на похоронах, — сжал мне плечо Алекс. — Мы ведь идем на премьеру.

— Послушай, старина, — сказала Сьюзен. — Я понимаю, что он чувствует. Ведь как-никак ему завтра в шесть в тюрьму садиться. А как насчет того, чтобы соскочить, независимо от того, появится Белинда или нет?

— Я сделаю все, лишь бы встретиться с Белиндой, — отрезал я.

Блэр откинулся назад, скрестил ноги, сложил руки на груди и снова бросил на Сьюзен долгий, понимающий взгляд. Сьюзен тоже сидела, облокотившись о спинку сиденья и вытянув длинные ноги, насколько позволял салон лимузина.

— Словом, не хватает только самой Белинды, — улыбнувшись, пожала она плечами.

— Ага, а еще справа от нас копы и слева от нас копы, — как бы невзначай заметил Алекс. — И в кинотеатре копы спереди и сзади.

Мы свернули на Кастро, и я сразу увидел длинную очередь, на три-четыре квартала, тянущуюся к кинотеатру на Восемнадцатой улице.

Два огромных «солнечных» прожектора, установленных у входа, прочесывали небо бледно-голубыми лучами. Я еще раз прочитал сверкающее разноцветными огнями название кинотеатра «Кастро», а также анонс о премьере на маркизе и подумал, что если она сейчас, в минуту своей славы, не здесь, то мое сердце будет разбито.

Лимузин медленно подъезжал к кинотеатру, где перед центральным входом была расстелена огороженная шнурами ковровая дорожка.

Все это чертовски напоминало премьеру в Китайском театре Громана — такая же огромная и шумная толпа. Лимузин привлекал всеобщее внимание, люди сворачивали головы, чтобы увидеть, что там за тонированными стеклами. Джи-Джи явно искал глазами Белинду. А вот Сьюзен сидела так, словно ее заморозили.

«Белинда, солнышко! — прошептал я про себя. — Ты обязательно должна быть здесь! Ради собственного же блага! Ты должна это видеть».

Я постепенно переставал понимать, где нахожусь. В душе царил полный раздрай.