— Тогда-то ты и сбежала.

— Нет. То есть да, но не поэтому, — неуверенно кивнула Белинда. — Просто… так получилось. Все пошло кувырком. Для меня не осталось места.

Белинда вдруг напряглась и словно отстранилась от меня. Тогда я налил себе шерри, сделал большой глоток и постарался успокоиться, мысленно уговаривая себя расслабиться и смотреть на вещи проще.

— Я сейчас объясню тебе, — продолжила Белинда. — Когда я впервые попала на улицу, то действительно думала, что это будет забавным приключением. То есть я думала, что окажусь в компании реально крутых ребят, а не лживых трусливых маменькиных сынков. Ужасная глупость, конечно. Уж можешь мне поверить. Я хочу сказать, что богатенькие детишки притворяются взрослыми ради своих родителей. А уличные детишки — это дети, притворяющиеся взрослыми ради себя самих. И каждый из них изгой. И каждый из них мошенник. — Белинда озабоченно обежала глазами комнату, а потом вдруг начала грызть ноготь, совсем как прошлой ночью. — Но я больше не уличная девчонка, какой недавно была. Я имею в виду парней, промышляющих кражей радиоприемников из машин, чтобы купить наркоты и еды; девочек, торгующих телом в злачном районе, и, конечно же, шлюх, считающих, что им крупно повезло, если какой-нибудь парень отвезет их на час в модный отель и угостит обедом. Можешь себе представить, для них это был целый мир: шестьдесят минут в отеле «Клифт»! То же, что и с богатыми ребятишками. Сплошная лажа. Полная туфта. А копы! На самом деле ты им на фиг не нужен. Им и поместить-то тебя некуда. Они только того и ждут, чтобы ты испарился.

— Или чтобы пришел папочка…

— Ага, папочка. Нет, все, чего я хочу, — поскорее стать взрослой. Хочу вернуть свое имя. Хочу начать жить. Хочу выбраться из дерьма.

— Ты из него уже выбралась.

Белинда недоумевающе посмотрела на меня.

— Потому что теперь ты со мной, — поспешил объяснить я. — И теперь у тебя все будет хорошо.

— Нет, — покачала головой Белинда. — Я из него не выбралась. Просто теперь мы оба преступники.

— Почему бы тебе не позволить мне позаботиться об этом? — спросил я, наклонившись, чтобы поцеловать ее.

— Ты чокнутый, — сказала она и, подняв бокал, добавила: — За твои картины в мастерской!

В пять утра, едва продрав глаза, я увидел светящийся циферблат часов на прикроватном столике. Потом пробили напольные часы, и в наступившей звенящей тишине я услышал где-то далеко голос Белинды. На первом этаже. Похоже, разговаривала с кем-то по телефону.

Я медленно прошел на лестничную площадку. Внизу, в холле, горел свет. И тут я услышал ее легкий, беззаботный смех.

«Прекрасный принц», — говорила она, а потом еще что-то, но неразборчиво. Мешал шум проезжавших машин, мешало даже тиканье напольных часов. «Только не позволяй им себя обижать», — сказала она. Сердито? Но потом ее голос вновь стал мурлыкающим. И я услышал, как она говорит: «Я тоже тебя люблю». А потом она повесила трубку.

Что же я делаю?! Неужто шпионю за ней! Может, лучше, пока не поздно, вернуться в спальню, словно ничего и не было?

Я увидел, как она прошла через холл внизу, а потом заметила меня.

— Все в порядке, моя девочка? — спросил я.

— Конечно! — Белинда протянула мне навстречу руки и обняла за талию. Лицо ее светилось любовью. — Я просто говорила с одним старым другом. Сказала, что я в порядке.

— В такую рань? — произнес я сонным голосом.

— Но не там, где он сейчас, — словно между прочим заметила Белинда.