— Нет, мой ящик взломали, — повторяла Пищалка, выпятив остренький подбородок, уставившись невидящим взглядом в меню. — Это совершенно точно.

— Вы слишком много читаете книжек про всякие заговоры и похищения. У вас разыгралась фантазия. Вам не помешает, фигурально выражаясь, холодный душ. — В подкрепление своих слов Шаваль взмахнул рукой, словно отметая пустопорожние домыслы. — Почитайте лучше на досуге «Таможенный кодекс».

— По-вашему, я сочиняю?

— Не по-моему, а именно что сочиняете. Довольно! Хватит!

И, смягчившись, Шаваль прибавил:

— Ну как, абрикосинка моя золотистая, ты выбрала, что будешь есть?

Но Пищалка скользила взглядом по меню, не вчитываясь, и твердила свое:

— Я уверена, уверена… Я всегда кладу точилку на букву О в слове «Гробз». А сегодня открываю ящик, а точилка на букве А в слове «Марсель». Не сама же она туда перебралась!

— Абрикосинка, выбирай уже закуску и блюдо. Забудь о работе. Мне, между прочим, не слишком лестно, что ты вся по уши в каких-то офисных дрязгах, когда мы сидим в таком чудесном месте. А я-то собирался баюкать тебя нежными словами и комплиментами! Ну что ты такая кислая? Думаешь, приятно видеть тебя такой?

И Шаваль с раздражением захлопнул меню.

Дениза Тромпе опустила голову и постаралась сосредоточиться на ассортименте. Невольно улыбнулась при виде закуски под замысловатым названием: «Яйцо по-крезски в форме ослиных яиц». Дениза скруглила плечи и вздохнула:

— Выглядит аппетитно…

— И еще и очень вкусно, вот увидишь! Выбрала?

— Нет еще…

По утрам, приходя на работу, она первым делом снимала с шеи ключик, отпирала ящик и доставала нужные папки. И каждое утро проверяла, чтобы черная двойная точилка лежала строго на букве О в слове «Гробз». На месте — значит, беспокоиться не о чем. Прилипчивый страх перед кражей, обвинением в хищении и растрате на день отступал. Она усаживалась за стол и вздыхала с облегчением: новый позор, как при закрытии «Золотой свиньи», ей не грозит, овернский герб — в золотом поле красная хоругвь с зеленой каймой — через нее еще раз никто не замарает.

В растерянности Пищалка вскинула голову и заговорила, оправдываясь:

— Вам не понять, что я пережила в детстве… Это клеймо позора на лбу… Я больше не хочу пройти через такое заново!

Ее щеки залил пунцовый румянец, взгляд словно остекленел. Шаваль глядел на нее с тревогой.

— Да будет вам! Небось уборщица задела стол, когда пылесосила, или решила его подвинуть, чтобы подобрать какую-нибудь бумажку с пола…

— Невозможно! Куда там его двигать! Эта махина весит не меньше тонны. Мсье Гробз все шутит, что это мой Форт-Нокс…

— Ну или вы сами нечаянно дернули ящик.

— Тоже нет. Я всегда его открываю очень аккуратно.

— Слушайте, Дениза, вы непременно решили испортить нам обоим вечер? — сурово произнес Шаваль и отвернулся.

При одном виде широких жил серой штукатурки в каменной стене ему казалось, что он в тюрьме, и нестерпимо хотелось бежать.

— Ой, нет-нет! — сконфуженно заторопилась та. — Наоборот, мне так приятно, что вы пригласили меня в ресторан…

— Тогда давайте закроем эту тему, хорошо? Хватит ребячиться. Вы выбрали?

Дениза смиренно опустила голову и ткнула в меню наугад: салат по-лимузенски с каштанами и тушеная говядина.

— Отлично, — присвистнул Шаваль.